Песни и стихи. Том 2

Авторская песня, которой мы занимаемся, у неё масса недостатков — бедность сопровождения и почти всегда упрощённый ритм и т. д., но одно я могу сказать наверняка и убеждён, что вы со мной согласитесь — эта песня более подвижна, она допускает импровизацию, т. к. это есть манера разговаривать с людьми; каждый раз приходят новые люди в зрительный зал, и я, например, иногда мне кажется, я попал в десятку на выступлении — так точно спел, что выше не прыгнешь, и я всегда думаю, я следующий раз повторю, будет точно так — и никогда не получается, потому что другие люди, это невозможно. Устанавливается какая-то атмосфера здесь, в помещении, и тебя несёт совсем по-другому, ты воспринимаешь какими-то локаторами эту обстановку и поёшь, хуже, лучше — неизвестно, но по-другому — обязательно. То есть, эта задача допускает импровизацию, она более подвижна, можно поменять слова, она более живая и живучая. Из-за этого люди хотят принести её домой, услышать, что за этим стоит, что там человек ещё имел в виду. Я даже написал одну песню, хотел ответить на все письма, и там был такой припев: «Спасибо вам, мои корреспонденты, что вы неверно поняли меня». Люди часто видят в них то, что им ближе и, наверно, я конкретно не имел это в виду, но это там есть, если они увидели.

Я для своих песен стараюсь выбирать людей, которые находятся в самой крайней ситуации, в момент риска, которые могут заглянуть в лицо смерти каждую следующую секунду; тех, кто нервничает, беспокоится, а не тех, кто жуёт или отдыхает в данный момент. Поэтому я нахожу их там, в тех временах. Но вы не считайте это песнями-ретроспекциями. Это песни-ассоциации, написаны они человеком, который никогда не воевал, для людей, большинство из которых этого не помнит, значит, в них обязательно содержится что-то, из-за чего я их написал теперь.

Я пишу ночью, пишу так, чтобы сосредоточиться. Не только оттого, что у меня нет времени — это естественно, потому что днём мы снимаем, играем, репетируем — а ещё потому, чтобы просто никто не мешал. Значит, я от сна у себя отнимаю время, происходит какое-то таинство, никого нет, что-то такое откуда-то спускается, получаются какие-то строчки; пишу я вместе с музыкой, иногда раньше стихи, иногда раньше музыка, иногда — просто ритм. И всегда это дело живое, я даже не знаю, какая будет песня — смешная или ироничная просто, и будет она печальная, и будет трагичная, грустная, и поэтому, когда я её сделаю, я начинаю проверять её на аудитории, и даже мелодия не установлена до конца, и только через 10–15 раз получается, выкристаллизовывается, если можно так выразиться, мелодия.

Я вообще, когда начинал писать свои песни, не рассчитывал, что у меня будут в будущем большие аудитории — там, стадионы, или даже вот такие компании больше, как сегодня.

* * *

Я занимаюсь авторской песней. Я считаю, что это другой песенный жанр — это стихи, которые исполняются под гитару или под какой-нибудь другой музыкальный инструмент. Это просто стихи, положенные на ритмическую основу. Это дело — авторская песня — требует очень большой работы. Эта песня всё время живёт с тобой, не даёт тебе покоя ни днём, ни ночью, записывается она иногда моментально, но работа на неё тратится очень большая. И если есть впечатление, что это делается легко, то это ложное впечатление. Если на одну чашу весов бросить всё, что я делаю кроме авторской песни — деятельность мою в театре, кино, на радио, телевидении, концерты, а на другую — только работу над песнями, то, мне кажется, что эта чаша перевесит, потому что, повторяю, песня всё время не даёт покоя, скребёт за душу и требует, чтобы ты вылил её на белый свет и, конечно, в музыку.

* * *

Добрый день. Ну, вы, конечно, все понимаете, что я сегодня буду вам показывать песни, играть ничего не буду. Для того, чтоб мне играть, нужны партнёры, и если у нас сегодня наша встреча пройдёт удачно, для вас и для меня, особенно для вас, то мы сможем встретиться в следующий раз с моими товарищами по театру. Мы можем приехать к вам и поиграть вам сцены из наших спектаклей, читать стихи и так далее. Так что, в общем, я только первый раз (аплодисменты).

Ну, я сразу займусь делом. Если возникнут какие-то вопросы ко мне, а вопросы наверняка возникнут, потому что очень много всяких разговоров ходит странных, я даже не знаю, почему, но, прежде всего, я сразу вам скажу, что я не воевал, не сидел (смех в зале),

и громадное количество песен, по которым меня знают, — они не мои. Я их не пел никогда. Это кто-то — лишь бы был хриплый голос, и так далее. Были у меня какие-то вольные песни, шутливые песни, пародийные лет десять тому назад, так называемые блатные песни, я их уже не помню (смех в зале).

На самом деле, дело в том, что я уже в течение десяти лет пишу песни в спектакли, в фильмы — больше тридцати вещей у меня поётся в картинах, в спектаклях нашего театра и других театров. Многие из них я вам сегодня покажу.