Песни хищных птиц

Я рассеянно почесал роскатта за ухом. Рейнеке подставил под пальцы мордочку и ткнулся рогом в щеку. На такие тычки я уже перестал реагировать.

– Сейчас наша задача – сделать так, чтобы ты своим талантом как минимум не вредил ни себе, ни окружающим.

«Сформулировать бы, в чем этот талант, для начала», – подумал я. Ведь за то время, что мы тренировались, призвать его у меня получилось всего один раз. И тогда я чуть не навредил Фрее.

Она случайно задела мечом мое плечо в том месте, где раньше была сумрачная рана. И хоть меч не причинил мне вреда, а рана уже затянулась, по телу все равно будто разряд тока пробежал. В глазах потемнело, а я начал заваливаться назад.

Это и пробудило спящую силу. Она разлилась внутри со скоростью бушующей горной реки. Я оттолкнулся от земли волной магии и быстро встал на ноги, так и не успев упасть. И тут же отпрянул от выпада Фреи. Мир вдруг стал ярким и четким почти до боли. Словно кто-то выкрутил резкость картинки на максимум.

Все не то чтобы замедлилось, просто я вдруг стал быстрее. Я видел первое движение Фреи, и мне хватило времени понять, каким будет второе и третье. Так что я легко поднырнул под удар. На кончиках пальцев уже концентрировалась энергия. Осязаемая, острая, словно когти.

Фрея была открыта всего пару секунд. Но мне бы хватило. Точно хватило.

Один удар в солнечное сплетение, и у нее бы перехватило дыхание. Она бы закашлялась, выронила меч. А следующим ударом можно было бы…

Я нечеловеческим усилием воли заставил руку замереть. Чувство невероятной резкости мира исчезло. С ней рассеялась и светлая энергия, подготовленная для удара.

А через мгновение я схлопотал эфесом по голове.

После этого я перестал использовать магию в поединках. Совсем. Ни щитов, ни боевых заклятий. Вообще ничего. Поэтому спарринги и кончались так быстро.

Но это нестрашно. Проигрывать Фрее – это, в общем-то, не обидно даже. Хуже было то, что уже спустя полторы недели без магии сила начала активироваться сама собой, причем совсем не тогда и не так, как мне хотелось бы.

– Тебе стоит снова начать использовать магию, – Фрея попыталась сказать мягко, но в ее голосе все равно слышалась сталь.

– И так нормально, – отмахнулся я.

– Нет, Дей, не нормально, – она посмотрела прямо на меня, ее зеленые глаза в свете солнца блестели ярко и тревожно. – Нельзя подавлять свою магию. Точнее, нельзя делать этого без последствий.

Да, конечно, только вот использовать ее без последствий у меня тоже не получается. Когда я ее подавляю, она приносит вред только мне, когда нет – и мне, и всем вокруг. Остается лишь выбирать меньшее из зол. Хотя все мы знаем, что меньшего зла не бывает.

– Ты не должен включать и выключать магический талант, это не механизм, – часто говорила мне Фрея, но я был до преступного глух к ее словам. – Ты должен контролировать степень его проявления. Это как напряжение мышц или… я не знаю, сила нажатия на перо.

– Я понимаю, просто…

«Просто это как машина без тормозов и с заклинившим рулем, которая на полной скорости несется к обрыву, а ты просишь меня ею управлять».

– Просто не могу, и все. Магия как-то усиливает и изменяет мое восприятие. Все органы чувств сразу. И это как пытаться контролировать зрение или слух, я не понимаю.

– Твоя магия странная, – сказала Фрея с этой своей убивающей честностью. – Мне не нравится то, что она связана с восприятием напрямую. Потому что, если из-за подавления что-то вдруг нарушится, распадется какая-то связь, это скажется на тебе.

– А если я снова решу все взорвать, это скажется на тебе и еще на паре сотен человек, – недовольно бросил я, отворачиваясь.

Но Фрея не дала мне так просто уйти от разговора. Ее рука легла мне на щеку и заставила повернуться обратно.

– Я знаю, каково это – вдруг лишиться магии. Это не то же самое, что не иметь ее вовсе, потому что ты чувствуешь, что чего-то не хватает, тоскуешь и ничего не можешь сделать с этой тоской. – Фрея так и не убрала руку, и я чувствовал тепло и горьковатый запах трав, исходящий от нее.

Мне не нравился этот успокаивающий жест и пугающие слова. Такие вещи потом отпечатываются в сознании, как оттиск на медной доске. На всю жизнь.

– В твоем случае все может быть еще хуже. Вдруг наложенный тобой блок скажется на обычном зрении, слухе, осязании? Что мы тогда будем делать?

Если все мои органы чувств вдруг отключатся? Думаю, у меня будет не слишком много вариантов действий. Не больше, чем у трупа.

– Спасать мир в таком состоянии вряд ли получится, – криво усмехнулся я. – Просто, ну, киньте меня в это Сердце, может, что-то и выгорит? Главное, отбежать и щитом накрыться не забудьте.

– Я не о мире сейчас! – Фрея нахмурилась, глаза ее полыхнули гневом. – Я за тебя боюсь, Дей.

Она боится за меня больше, чем за мир. Я готов был расплыться в глупой улыбке, но сдержался. Сконцентрируйся, идиот, и пойми, о чем она тебе говорит.