Песни последних волков (ЛП)

Когда Джон и Арья вспомнили, наконец, что они не одни, мужчина поставил её на ноги, и они оторвались друг от друга, хотя Джон всё ещё продолжал держать руку на спине девушки. Они стояли вместе, когда Джон поприветствовал другую свою сестру и представил новых союзников, прибывших с ним. Дейнерис не считала Арью удивительно красивой, особенно когда та стояла рядом со своей старшей сестрой Сансой. Но было в ней что-то притягательное, дикость, заставляющая взглянуть на неё снова. У Арьи было длинное лицо, как и у её брата, загар, который говорил о том, что она много пробыла на солнце, а её коротко остриженные волосы были чуть светлее, чем у Джона. Она была младше Дени и, стоя между братом и сестрой, походила на ребенка, хотя Джон отмечал, что сейчас ей уже восемнадцать. Её глаза — точно такие же, как у её брата, даже по цвету и форме — пронзали Дейнерис. Они горели любопытством, когда Джон представил девушек, едва оторвавшись от сестры. Глаза Арьи казались вдвое старше её лица, и она смотрела на Дени, словно оценивала её значение. Дейнерис почувствовала себя так, будто её раздели, а все секреты, что она хранила, обнажила и прочитала эта девчонка. Она возненавидела это чувство, возмутилось тому, что девочка имела наглость смотреть на неё так. Дени улыбнулась Арье, как только поприветствовала леди Сансу, и прокомментировала, как она рада наконец встретиться с ней после всего, что рассказывал о ней Джон. Арья улыбнулась в ответ — так спокойно, что показалось, будто чего-то не хватает, — и поприветствовала Дейнерис в Винтерфелле. Затем девочка повернулась к Джону, и её улыбка стала искренней. Когда она взглянула на брата, в её глазах появилось какое-то сияние, которого не было, пока она говорила с Дени.

«Я должна была понять уже тогда».

Дени насмехалась над собственными размышлениями. Она тонко пыталась вовлечь Джона в их танец, который они начали в ночь на корабле, но, казалось, он уже насытился им. Мужчина старался не оставаться с ней наедине и в редких случаях был вежлив в отказах. Он держался на расстоянии. В первый же вечер в стенах Винтерфелла, когда леди Санса дала пир в честь возвращения брата, глаза Джона были прикованы только к одной женщине. Дени отправила Миссандею к Джону, дабы пригласить того в свои покои, которые выделили ей в Винтерфелле. Но служанка вернулась, сообщив своей Королеве, что Лорд Сноу, как теперь многие называли его, сейчас со своими сёстрами и попросил её уйти. Дени смогла выдавить улыбку и притворилась, что просто забыла. Дейнерис отметила, что Джон, конечно, рассказывал ей о своих планах провести время с ними, а сама она сглупила, позабыв.

Каждый вечер на этой неделе он ужинал со своими сёстрами.

Исключением была лишь ночь, в которую хозяева замка дали пир. А второй раз — через шесть ночей после прибытия Драконьей Королевы. Леди Санса сказала ей как-то, что сейчас не время для празднеств: климат ухудшился, а урожай далеко не обилен, — однако теперь, когда её брат и сестра вновь делят с ней одну крышу, у неё всегда праздничное настроение. Дейнерис намеревалась поговорить с Джоном, используя как предлог их намерения относительно Короля Ночи и его армии. Она рассчитывала, что сумеет пригласить его к себе в покои в эту ночь, и в этот раз — лично. Джон был вежлив, как и всегда, почти раздражающе вежлив, но там было что-то ещё. В его глазах нечто переменилось. Их взгляд больше не задерживался на ней, даже избегал её. Казалось, Джону было неловко рядом с ней. Дейнерис подумалось, что всё, чего он хочет, — это проводить время со своей семьёй: столько, сколько может, пока у него есть возможность побыть дома. Но потом она обрела ясность и осознала, что потеряла его.

Дейнерис не привыкла к тому, что мужчины ведут себя так с ней, она перестала пытаться снискать с ним встречи. «Нет, пусть Джон сам придёт!» — решила Дени. Как и то, что она не станет уязвлять свою гордость, приползая к нему и умоляя о внимании.

Она склонила голову, чувствуя, как горят её щеки от раздумий о прошлой ночи. И от понимания того, как её поступки противоречат её же клятве. Дейнерис не была глупышкой. Она слышала многое из того, о чём шепчутся, когда полагают, что она не слышит. Дени знала, что многие — если не все — северяне всё ещё относятся к Джону как к Королю. Она знала, что многие задаются вопросом, не была ли его верность поддельной и будет ли он верен клятве, когда война закончится. А ещё девушка слышала о тех редких пересудах, что касались Джона и его младшей сестры.