Песочница

Глеб прыскает чаем со смеха и извиняется.

Мать (одергивая Элю). Да помолчи же наконец! Дай мужчинам пообщаться.

Отец (Глебу). Простите за навязчивость… Сколько вам лет?

Глеб (приветливо). Мне двадцать четыре.

Отец. Вот когда вы привели себя в божеский вид, мне ваше лицо кажется знакомым. А как ваша фамилия? И что вас привело к такому образу жизни?

Глеб (приветливо). Да, в общем, особых причин нет… Я, более того, в общем, не настаиваю, что надобно всю жизнь бродить по дорогам… Просто в какой-то момент, наверное, каждый из нас чувствует такую потребность – просто подняться и идти… Идти неважно в каком направлении…

Отец. То есть вы нищий по велению духа, а не в силу дурного… (Подыскивает слова.) дурных… обстоятельств?

Эля (заносчиво). Нищ лишь тот, кто богатым себя не считает!

Глеб (улыбаясь словам Эли). Я действительно не могу считать себя вполне нищим…

Отец. Ну хорошо, а все же, скажите по совести, чем вы так приковали к себе мою дочь?

Эля (кричит). Прекрати с ним так разговаривать!

Глеб (нежно, но строго обращаясь к Эле). Я действительно могу ответить сам, не нужно меня защищать… Тем более Николай Прокофьевич вовсе не сердится на меня, он просто хочет поскорее познакомиться…

Отец. Откуда вам известно мое имя-отчество?

Глеб (с уважением). Ну а кому оно не известно… Вы ведь в России – не последний человек….

Отец (не скрывая, что польщен). Был… Был не последний человек. Теперь за мою шкуру не дадут и ломаного луидора… А все-таки, молодой человек, в чем же состоит ваша особая философия?

Глеб (с уважением

). Ну что вы, Николай Прокофьевич, с чего вы взяли, что у меня есть какая-то особая философия? Просто до вчерашнего дня я скитался по миру, а вчера я встретил вашу дочь, и она решила пойти со мной…

Мать (взволнованно). Ну, вы же понимаете, что это бред простуженной девочки?

Глеб (обращаясь к матери). Извините, я в спешке не спросил вашего имени-отчества…

Мать (немного успокаиваясь). Можно просто Лиза…

Глеб (выжидательно). А все-таки?

Мать. Елизавета Ильинична…

Глеб (задумчиво). Удивительно красивое имя… Как в девятнадцатом веке… Лакей француз… Хорошо у вас!

Отец (скрывая внезапное раздражения). А как же ваш обет бродяжничества?

Глеб (спокойно, но твердо). Ну что ж, пришло время мне объясниться. Я вовсе не говорил, что давал обет бродяжничества. Дело в том, что у меня был сложный период в жизни, и я решил, что было бы неплохо пойти куда глаза глядят, но после того как я встретил Элю и она решила, что пойдет со мной, я понял, что это невозможно. А поскольку я полюбил вашу дочь…

Отец (уже не скрывая внезапного раздражения). Когда ты успел?

Глеб (по-прежнему спокойно). Я всегда ее любил… Святой Августин говорил, что христианство существовало всегда, только после Христа его стали называть христианством…

Отец (растерянно). При чем тут святой Августин?

Глеб Я всегда любил Элю… Ее бунтарский нрав, ее смелость, готовность к самопожертвованию… а главное, ее способность к любви, невзирая на нищенские лохмотья. Невзирая на насморк… Да, я всегда ее любил!

Эля (плача и обнимая Глеба). Я так счастлива! Милый!

Мать (с умилением). В это так трудно поверить, но верить хочется!

Отец (подозрительно). Боюсь, Лизочка, нужно погодить с верой… Мы не в церкви, а он не поп…

Мать (раздражаясь на отца). Коля, это грубо!

Отец. Ну, хорошо… Вы полюбили мою дочь, внезапно и бесповоротно. Вы любите ее за то, что она полюбила вас в лохмотьях… Но ведь то, что на вас надето сейчас, вам не принадлежит!

Эля (с нескрываемой ненавистью). Папа, а вот это уже действительно по-настоящему низко…

Глеб (отцу). Я всегда любил Элю… Даже когда не подозревал о ее существовании! Но в этом мы с вами похожи, Николай Прокофьевич… Вы тоже любите Элю, и в вас говорит отцовская ревность, а вовсе не желание меня непременно унизить…

Отец (внезапно успокаиваясь). Знаете, что я думаю? Вы, молодой человек, либо действительно очень умны и добры, что было бы редким счастьем, либо чрезвычайно хитры и коварны, и Бог вам тогда судья…

Мать (с умилением глядя на мужа). Ну, так-то лучше!

Эля (все еще не успокоившись). Папа, да пойми ты наконец, что не нужны ему твои миллионы! Твои миллионы давно уже никому не нужны! Он богаче тебя!

Отец (строго обращаясь к Глебу). Это вы ей сказали?

Глеб (немного смутившись). Я говорил в переносном смысле…

Эля (перебивая Глеба). Ты, папа, сам себе не принадлежишь… А ему принадлежит весь мир!