Песок под солнцем (СИ)

— Ну и что мне с ней делать? Заправить или наоборот?

— А как тебе больше нравится?

— Пусть лучше будет «навыпуск»…

— Ага, если что — снять быстрее, — не то чтобы всерьез, просто дразнюсь. — Мих, чай поставь, пожалуйста. Я замерзла, пока ехали.

Разматываю пояс и вешаю плед рядом с его курткой. Так быстрее согреюсь. Плед сейчас только держит уличную сырость, а здесь камин быстро прогреет такую маленькую комнатку. Мих внимательно разглядывает меня и мне становится тепло от его взгляда. Ах да, я же в «бальном». Коротенькое чоли да юбка. С наслаждением стягиваю сапожки: от танцев и поездки пальчики совсем затекли, и устраиваюсь с ногами на кровати. Собственно, больше сидеть не на чем. Пока закипает чайник, мы молчим. Мих достает чайный пакетик и большую кружку. Одну. Больше, видимо, нет. Заваривает чай, подает мне. Все так же молча. Делаю несколько маленьких глотков, горячо. Передаю кружку ему, так и пьем по очереди. Меня это нисколько не беспокоит, его вроде бы тоже. Допив чай, сворачиваюсь клубочком на кровати и кладу голову на Михины колени. Смотрю снизу вверх; лицо мальчика напряглось и как будто застыло. Я делаю осторожное движение и щекочу его ухо кончиком хвоста.

— Ты так боишься самочек?

Мих ловит мой хвост рукой, рассматривает, задумчиво дует на мех.

— «Самочек?» У нас это называется «женщины».

— Я-то не «женщина». Меня ты тоже боишься?

— Тебя — нет. А за тебя боюсь. Я не знаю, как себя могу повести. И у меня никогда не было женщин, — грустно усмехается, — не говоря уж о «самочках».

— У меня тоже никого не было. Но я не боюсь. Просто чувствую, что все будет хорошо. Ты мне веришь?

— Почему-то да.

Опять молчим. Долго. Немного дремлем. Вдруг мне на лицо падает капля. Взглянула вверх — Мих сидит, закусив губу, весь бледный, пальцы правой руки с силой вцепились в одеяло. Но левая придерживает и гладит мой хвост столь же нежно, как и раньше. Началось. Приподнимаюсь на локте и поворачиваюсь спиной.

— Чоли на шнуровке, завязана вверху на бантик, развяжи.

— Зачем?

— Потом некогда будет, развяжи.

Завязка слабеет. Стягиваю одежку через голову и ложусь обратно к нему на колени. Маска бледности у него уже прошла, лицо розовенькое, пожалуй даже более чем. Рассматривает мои груди, аккуратно обводит пальцем вокруг соска.

— А я и не знал, что у вас здесь нет меха.

— Конечно, нет, как бы мы иначе детей кормили. — Глупые разговоры, но от них спокойнее и теплее. Накатывает третья волна и, если честно, я тоже немного боюсь. Он накрывает мою грудь ладонью, слегка сжимая. О-у-у-… Выгибаюсь вперед и вытягиваюсь на кровати поперек его колен. Наверное, это неправильно, у него проблемы, а мне сейчас просто хорошо. Очень! Или нет? Ему тоже хорошо? Глаза блестят, руки поспешно развязывают узкий поясок юбки. Выгибаюсь еще раз, чтобы ему было удобнее снять ее с меня. Лежу голая, покрывало холодное, и хочется прикрыть глаза и чувствовать, как он горячими руками гладит меня. Откуда-то из глубины тела поднимается… мурчание. Вот оно как! Несовершеннолетние коши не мурчат. Пока не придет срок. А я, выходит, замурчала… с ним. Мих наклоняется, целует мои губы, лицо, ловит губами кончики ушей, а я пытаюсь стянуть с него рубаху. Безуспешно, забыла расстегнуть пуговицы на рукавах, но он уже сам снимает с себя одежду. Сидит совершенно ошалевший, белый и голенький, хочется согреть, завернув в себя, как в плед.

Вскакиваю и устраиваюсь к нему на колени, лицом к лицу, оплетаю руками, ногами, хвостом. Приподнявшись, сама направляю его в себя. Что бы я ни думала раньше, все же анатомия несколько разная, он мог бы и не попасть. Ох, какой же большой все-таки, и как шумит в ушах. Прикусываю кончик собственного хвоста и расслабляю ноги, садясь на него до упора. В глазах все плывет, я прижимаюсь к его груди и непроизвольно взмявкиваю, какая-либо осмысленная речь недоступна. Он медленно покачивает меня на своих коленях. Закрываю глаза и уплываю…

Очнулась не знаю через какое время от ощущений электрического разряда, ударившего вдоль позвоночника и горячего потока глубоко внутри меня. Поднимаю глаза и встречаю его взгляд. Почему-то чувствую, как уходит из его сознания острое наслаждение, унося с собой муть «огонька». Абсолютно уверена, что организм его очистился полностью. От этой уверенности поднимается радость и передается ему. Его губы неподвижны, но мне слышится шепот: «Рафа…» Мне показалось? Или нет?

Наклоняю руками его голову, чтобы прижаться лбом ко лбу, плотно и глаза против глаз. «Рафа, любимая…» На меня накатывает теплая волна, шепчу мысленно:

«Аре ле тоу…

Во мне нет ничего закрытого от тебя, ни чувств, ни желаний, ни мыслей.

Я — это ты, а ты — это я. Два тела под звездами, один путь.

… им шеро до.»

«… им шеро до.»

Он повторял за мной, не зная смысла фраз. Впрочем нет, теперь уже зная.

— Что это было?

Немного грустно улыбаюсь и отвечаю мысленно: