Пьесы

Архиепископ. Если ты даже воскреснешь, я от этого не стану таким, каким ты меня когда-то считала. Могу только одно сказать: я не смею благословить тебя, но уповаю, что когда-нибудь ты осенишь меня своей благодатью. Ну, а пока что… (Уходит)

Инквизитор. Я, ныне умерший, признал в тот день, что ты невинна. Но я не мыслю себе, как можно обойтись без инквизиции при нынешнем порядке вещей. Поэтому… (Уходит.)

Де Стогэмбер. Ах, нет, нет, не воскресайте! Пожалуйста, не надо! Дайте мне умереть спокойно. Мир твой, о боже, даруй нам при жизни нашей! (Уходит.)

Господин. Возможность вашего воскресения не была предусмотрена во время недавних переговоров о вашей канонизации. Я должен вернуться в Рим за новыми инструкциями. (Чинно кланяется и уходит.)

Палач

. Как мастер в своем ремесле, я не имею права забывать об интересах моей профессии. Да и о жене надо подумать и о детях. Мне нужно время на размышление. (Уходит.)

Карл. Бедная Жанна! Все от тебя убежали. Один этот пропащий остался, которому в полночь надо убираться в пекло. Ну, а я что ж могу сделать?.. Только последовать примеру Дюнуа да лечь спать. (Укладывается в постель.)

Жанна(опечаленная). Спокойной ночи, Чарли!

Карл(бормочет в подушку). Спокойн… ноч… (Засыпает.)

Кровать тонет во мраке.

Жанна(солдату). А ты — единственный, кто мне остался верен, — чем ты утешишь святую Иоанну?

Солдат. Да разве от них чего хорошего дождешься — от всех этих королей, и капитанов, и епископов, и законников, и всей прочей бражки? Пока ты жив — они оставляют тебя истекать кровью в канаве. А попадешь в пекло — глядь, и они все тут! А ведь как нос-то перед тобой задирали! Я тебе, девушка, вот что скажу: ты их не слушай; небось ты не глупей их, а может, еще и поумнее. (Усаживается, готовясь пуститься в рассуждения.) Тут, понимаешь ли, вот в чем все дело: ежели…

Вдалеке слышен первый удар колокола, отбивающего полночь.

Простите… Неотложное свиданье… (Уходит на цыпочках.)

Теперь уже вся комната погружена во мрак; только на Жанну падают сверху лучи света, окружая ее сияющим ореолом. Колокол продолжает отбивать полночь.

Жанна. О боже, ты создал эту прекрасную землю, но когда же станет она достойна принять твоих святых? Доколе, о господи, доколе?

Тележка с яблоками

Перевод Е. Калашниковой

Политическая фантазия

^{108}

Действие первое

Приемная в королевском дворце. Справа и слева — два письменных стола, поставленных таким образом, что между ними остается много свободного места. Перед каждым столом кресло для посетителей. Посредине задней стены — дверь. Часы показывают начало двенадцатого; видно по освещению, что дело происходит ясным солнечным утром. Семпроний, щеголеватый и еще сравнительно молодой, сидит в профиль к зрителю за столом слева и разбирает королевскую почту. Памфилий^{109}, более пожилой, сидит за столом справа, тоже профилем к зрителю, и, откинувшись в кресле, читает утреннюю газету, которую он взял из лежащей перед ним объемистой пачки. Некоторое время оба молча занимаются споим делом. Затем Памфилий откладывает газету и, пристально поглядев на Семпрония, начинает разговор.

Памфилий. Кто был ваш отец?

Семпроний

(удивленный). А?

Памфилий. Кто был ваш отец?

Семпроний. Мой отец?

Памфилий. Да. Кто он был?

Семпроний. Ритуалист^{110}.

Памфилий. Не о том речь. Меня не интересует его религия. Меня интересует его профессия. И его политические взгляды.

Семпроний. Он был ритуалист по профессии, ритуалист в политике, ритуалист в религии — неистовый, страстный, твердолобый ритуалист с головы до ног.

Памфилий. Иными словами, он принадлежал к духовенству?