Пета. Первый сборник

– Воюет воин, жрец пророчит,Поэт пост, как искони (стр. 11).– Опять на небе пламенелаЗаря невиданно ясна (стр. 13).– Сквозь пытку мрачных дней и грозныхПридете вы к иному дню (стр. 22).– В ее душе горит решенье,Идти вперед, идти вперед (стр. 31).– Кто что то выкрикнет в мечте (стр. 34).

Новое г. Городецкий живописует язычком Кострова или Петрова, славных одописцев «времен очаковских»,–

Текли к Казанскому соборуРоссии верные сыны (стр. 14).

– Национальных песнопенийОпять катился мощный вал (стр. 15).– Летали на германский лагерьСвободной Англии сыны (стр. 23).Молодая, огневаяВсе возьмет она в штыки (стр. 26).– И терпеливо как святые.Терпели муки от врагов,Все, все для матери РоссииПеренести солдат готов (стр. 34).– Сейчас сестра переменилаНа голову компресс ему,

Ужель возьмет его могилаВ свою торжественную тьму (36 стр.)

Есть прохладный местечки, исполненные чистейшего кощунства:

– Она (Россия) встает, как Бог (???) грозна (стр. 12).– Любвеобильная Россия,Страна с Христовою судьбой (??),Так приими ж венец терновыйИ в ад убийственный сойди (??)… (стр. 13).

Есть и просто курьезы, жалкие и незамысловатые попытки оригинальничать:

– В подъезд влетали вереницыАвтомобилей и карет (стр. 15).– Он один был воитель крылатый,

А врагов было два корабля (стр. 19).– …Крылатая дева ПобедаЛюбовалась полетом его[5] (стр. 20).– Вам не убить дыханье жизни,Не разорвать культуры нить;Вам не затмить любви к отчизне,Бельгийцев вам не победить (стр. 24)– С кем враждует Русь лучистая (!) (стр. 28).– Какая мудрость, на равнинеКультуру сложную слагать (стр. 60).

На страница же 29-он читаем самый блестящий перл патриотического вышивания au petis point:

Но не страшно бабьему сердцу

Сердцу моему,Опояшусь саблеюИ ружье возьму… (стр. 29).

Вот когда сердце автора заговорило! Оно конечно, за тысячу верст от окопов чего же страшного!

Стихи сами по себе чрезвычайно плохи.

Ах, конечно, поэт может писать как ему угодно и, особенно, что ему угодно. Что бы он не думал о политике, – это «что-то» на его творчество, по нашему глубокому убеждению, повлиять не может. Римбо был анархистом, Барбе д'Орсвильи католиком и роялистом, но оба были самыми настоящими поэтами. Великий Вилье де Лиль-Адан до страстности был предан всякому эфемерному величию (небезызвестно, что он писал английской королеве Виктории, требуя во владение остров Мальту, на том основании, что он по наследству должен был быть командором Мальтийского ордена), покупал себе витринные увеличенные модели орденов и носил их с невероятной важностью, но эти геральдические чудачества не помешали ему сделать то, что он сделал. – Но, когда перед нами появляется книжонка окрашенная лишь своим «что», где немыслимо обрести ни одной живой и искренней строки, то мы обязаны признать это самым обычным гешефтмахерством, рассчитанным на то, что «по платью встречают», и не успеют у книжного прилавка разобрать – за какой шедевр с них желают содрать целковый.

Б.Б.Р.-В.

САМ. ВЕРМЕЛЬ. Танки. М. 1905. Стр. 48. Ц. 60 к.

Мы не станем говорить читателю, что эти танки – не суть танки – ибо он уже догадался, что это так. Мы скажем читателю нечто более простое:

– Давно уж нам не приходилось читать такой дряни.

С.Б.