Читаем Петербургская поэма. Избранные стихотворения полностью

Питерская балладаКарета на Невском, карета на Невском,Лакей на запятках, прокатимся с блеском!На кучере – новый камзол.Поедем, помчимся от бед наших подлых,От козней зловредных, от замыслов поздних,От всех наших нынешних зол!Несутся лошадки, несутся лошадки.Как будто бы в прошлое, в даль, без оглядкиКарета летит.За окномДорога пылится, дорога пылится.Встает перед нами ночная столица
В державном величье своем.Вот так бы и мчаться, вот так бы и мчаться,И с прошлым далеким на миг повстречаться,Истории в очи взглянуть!…Но время катания вышло, похоже.– Слезайте, приехали! – кучер доложит.И нам остается вздохнуть,Взглянуть на карету, взглянуть на карету,Лакею вручить за поездку монетуИ с Невского поворотить.…Карета на Невском, карета на Невском!И грусть настигает. Но только вот не с кемОб этом поговорить.

Ленинград, восьмидесятые…

1

Зло расцветает на лицах,Маковым цветом пыля.Северная столица,Бедная наша земля.Вздрогнут уставшие ветвиИ загудят провода:В мире несоответствийКанули мы навсегда…

2

…Один горяч, другой измучен,

А третий книзу головой…

…Но это описать нельзя…

Н. Заболоцкий, „Столбцы“…И улицы блестят в глазаТак, хоть ладонью заслоняйсяИ только чувству покоряйся.Но это описать нельзя —Того, как в блеске фонарей,В слепящем этом огнецветье,Идешь на ощупь. И отметьте,Что рядом нет поводырей,Что далеко шумят такси,А здесь – пожар и рык рекламы…Не вижу. И бреду упрямо
В бреду сомненья и тоски.А сердце книзу головойСтучится в грудь. Так бьет поклоныФанатик веры исступленный.…А вечер, страстный и живой,Прожжен огнями и, увы,Увечен (ни к чему срамиться!),И кажется сейчас страницейИз ненаписанной главы.Как душно в воздухе пустынном,И улицы блестят в глаза!Всю эту мишуру прости нам.…Но это описать нельзя…

15 сентября 1987 года

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза