Петербургские истории

Открыла сарай. Бабушка ничего про овинных не рассказывала, значит, будем действовать наудачу.

— Сеня, эй! Просыпайся! Семен? Ты тут? Покажись!

В углу зашуршало, и на свет вылез крохотный мужичок в старинной одежде и лаптях. В бороде и волосах застряла солома и опилки, вид крайне заспанный.

— Чего надо? — ворчливо отозвался.

— Это ты тут овинный будешь?

Он помялся, но ответил:

— Ну, я. А что?

— А чего в первый раз не показывался?

— А зачем? Ты и без меня разобралась.

— Ну, из вежливости, хотя бы. Бульк и Пуша поздороваться не поленились.

— А мне что до них? Мое дело — хозяйские постройки хранить. А общаться мне лениво.

— Ну-ну. Ладно, мне, в отличие от тебя, лениться некогда. Есть тут где-нибудь инструменты, чтобы за садовыми деревьями ухаживать?

— Было такое, — овинник почесал лохматую башку, подумал и полез на самую верхнюю полку, — сейчас.

Повозился там.

— Лови! — Мне в руки прилетел небольшой ножик странной формы, повернувшись ручкой, чтобы сподручнее схватить, и небольшая изогнутая ножовка.

— Ага, — я проверила находки, убедилась, что ржавчины нет, а лезвия острые, — благодарю.

— Ты насчет яблонь с дворовым поговори.

— Бульк рассказывал, — я кивнула, — а как его зовут?

— Сама нареки. Это меня прежние хозяева как-то случайно нарекли, а он так безымянным и остался.

— А Булька тоже прежние назвали?

— Не, у водяных свои законы. Они имена сами себе берут, им проще.

— Ясненько.

Я вышла на свежий воздух и потопала в сторону яблонь. Сад Пэрецы разбили хаотично, посадив яблони в художественном беспорядке по всему участку. Добраться до них оказалось сложновато — лопухи вымахали выше меня и сочились утренней росой. Пришлось взять палку и ей сбивать влагу издалека, стараясь не брызгаться.

Впрочем… можно делать проще.

— Батюшка-дворовой, покажись! — подпустила в голос Силы, как в разговоре с Семеном.

От повеления ближайшие заросли лопухов зашуршали, раздвинулись, и ко мне вышел еще один дух: небольшой дядька в зеленом кафтане. На макушке — шапка, в бороде — старая трава и палые листья. Степенно поклонился:

— По здорову, хозяюшка. Пошто звали?

— Поговорить, познакомиться. А что сразу не показывался?

— А мне что? Прежние хозяева вежества не понимали, все по чужому укладу хозяйствовали. А новые — темные лошадки, кто вас знает? На лбу-то не написано. Пока вы со старшей хозяюшкой положенных ритуалов творить не начали, мы думали, что навроде прежних будете. А раз вежество понимаете, да Силой наделены — теперь-то пошто не показаться?

— Понятненько. А звать как тебя?

Дворовой пожал плечами.

— Домового я назвала, а тебе попрошу бабушку имя придумать. Вот проснется, и попрошу. А пока надо яблони осмотреть. Старые хозяева вроде как ими совсем не занимались. Сосед рассказывал.

— Верно, прежние их для красоты покупали, зачастую, урожай так на земле и сгнивал. Разве что дети поедят в охотку, и то, больше баловались, чем ели.

— А откуда знаешь, что для красоты?

— Так на улице тоже разговаривали между собой, я и слышал.

— Ясно. Ладно, приступаем, что ли?

— Погоди-ка, хозяюшка, — дворовой по-особому присмотрелся, присвистнул и топнул ногой. Окружающие лопухи сами собой затряслись, а потом сложили листья, став травяными копиями кипарисов.

— Ух, ты!..

— Чтобы не замокнуть, пока ходить будем.

— Благодарствую. Ну что, идем?

Мы начали обход. В каждой яблоне жила дриада, с которой я знакомилась, расспрашивала о состоянии дерева, что-то исправляла. Кстати, одно дерево оказалось не просто яблоней, а Антоновкой. И нам с бабушкой досталась большая куча настоящих антоновских яблок! Кое-где подгнивших или побитых, но вполне съедобных! По моей просьбе дворовой слетал до сарая и попросил Семена принести нам какую-нибудь тару.

— А чего сразу не сказали? — овинник ворчал, таща две огромных корзины.

— Кто знал, что эти яблоки не пропадут?

— Там еще есть, — вдруг поведал дворовой, — но они немного другие, мельче, и красненькие с полосками.

— Все возьмем и все переработаем! — я потерла ладошки, — например, варенья наварим. Не видел, там, в сарае, случайно, медного таза не завалялось?

— Не видал, — Семен пожал плечами, — но прежняя хозяйка как-то варила варенье, было дело. Может, в доме лежит? Пушу спроси, он знает.

— Может быть, может быть. Непременно спрошу.

Когда бабушка изволила проснуться, на крыльце стояли две полные корзины и коробка яблок двух сортов. Остальные яблони, хоть и родили урожай, но нас, увы, не дождались. Паданцы и все гнилье мы с дворовым сгребли в кучи на месте будущих грядок и прикрыли выдранными лопухами.

— Доброе утро, ба! — я отставила вилы, которыми укладывала ботву, к стенке, — как спалось?

— Доброе, Криста! Спала замечательно. А ты снова рано встала?

— Не слишком, но много успела сделать. Точнее, мы с духами, овинником и дворовым. Ба, дворового назвать надо, твоя очередь!

Ба кивнула:

— Подумаю. Ты завтракала?

— Конечно. Съела яичницу и кофе с бутером.

— Хорошо, значит, просто чаю попьешь.

— Да, пора бы.

Я кивнула дворовому и поднялась в дом. Пока снова накрывала на стол — жарила бабушке омлет и готовила кофе, рассказала о проделанной работе.