Петербургский сыск. 1874–1883

– Я бы сказал змеиный клубочек, а госпожа гидра вне досягаемости. И это еще не все. Добропорядочный поверенный Поляков, имевший в Москве большую семью, неожиданно бросает свою практику и со ста тысячами доверенных ему рублей скрывается в неизвестной стороне. Было это года полтора тому. Поговаривали, что видели его в обществе все той же Эльжбеты Вацлавны. Так—то, Михаил Силантич, не только у вас в столице страсти кипят, но и у нас, грешных провинциалов.

– Послушать вас, Андрей Иваныч, так она не женщина, а чудовище с жестоким сердцем и милой улыбкой на ласковых устах, преступница в облике неописуемой красавицы.

– Вы нашли правильные слова для описания госпожи Язвицкой. Жестокое сердце и милая красавица. Точнее сказать невозможно.

– Я смогу прочесть документы по тем делам, о которых Вы упоминали?

– Да, я приставлен к вам, оказывать посильную помощь, поэтому не вижу излишних помех к ознакомлению с тем немногим, что удалось собрать.

– Жаль, что Ивана Дмитрича нет.

– Наслышан, наслышан, вести к нам доходят хоть с опозданием, но уважение питаем к господину Путилину. Как мне известно, Вы, Михаил, – поручик испытующе посмотрел на Жукова, как он отнесется к обращению без отчества, но тот даже не повел бровью, – правая рука глубокоувжаемого начальника сыскной полиции столицы.

– Совершенно верно, Андрей, – также не уделяя особого внимания отчеству, произнёс Михаил, принимая игру поручика.

– Сработаемся, – рассмеялся офицер и стукнул Жукова по плечу, – приглашаю вечером на товарищеский ужин.

– Я не против Вашего предложения.

– Не знаю, как у Вас в столице, но у нас нравы проще.

– Особенно такая женщина, как госпожа Язвицкая, с простым и открытым характером.

– Не в бровь, а прямо в глаз.

– Мы тоже в столице не лыком шиты.

– Уел, – рассмеялся Мышевецкий открытым заливистым смехом.– Как я понимаю, первейшая необходимость углубиться в собранные документы?

– Так точно.

– В сыскное, – он наклонился вперед и похлопал по плечу возницу.

До позднего вечера Михаил корпел над бумагами, иногда обращаясь к поручику за некоторыми пояснениями. В конце концов, когда написанные синими чернилами строчки начали сливаться в единую вязь, Жуков произнёс:

– На сегодня достаточно.

– Мне показалось, – улыбался Язвицкий, – что до утра мы не покинем нашего архивариуса.

– Приучил меня Иван Дмитрич доводить дело до конца, в иных делах каждая мелочь на вес золота.

– Похвальная черта.

– На том и стоит петербургский сыск.

Иван Дмитриевич в тот же час читал первую телеграмму из Харькова, в которой говорилось, что слуга покойного Иван, пятидесяти трех лет от роду, взят в услужение, будучи крепостным, но так и остался при младшем Ильине. Был скорее наперсником, ем слугою и повсюду сопровождал хозяина, а недели тому одолела его хворь, едва не отдал Богу душу, но, Слава Господу, обошлось, но с постели так и не поднялся. А отчего Василий Иосифович решил срочно посетить столицу, никто объяснить не может. Да, во время болезненного приступа Ивана в имении гостили Эльжбета Вацлавна Язвицкая и племянник убитого Константин Евграфович Иванов. Ссор или иных недоразумений между ними не было. Господин Ильин был в прекрасном расположении духа, окружил нежною заботою гостью. За день до отъезда хозяина имение покинул Иванов в раздраженном состоянии. Господин Ильин уехал вместе с гостившей Язвицкой.

– Константин Евграфович, – Путилин вновь вызвал к себе на беседу убийцу, – зачем Вы сказали, что не знакомы с госпожой Язвицкой?

– Я, господин полицейский, такого не говорил, ибо вы меня не спрашивали о вышеназванной даме.

– Хорошо, тогда устраним мой промах. Вы знакомы с госпожой Язвицкой?

– Видел несколько раз, но не был представлен.

– Как же так, Константин Евграфович, – чуть ли не с обидой в голосе произнёс Путилин, – Вы до отъезда в Петербург гостили у дядюшки?

– Гостил.

– Если мне не изменяет память, то почти что месяц?

– Да.

– Но в тоже время там находилась Эльжбета Вацлавна.

Иванов потупил глаза.

– Я не думаю, что Вас скрывали друг от друга.

На щеках молодого человека заиграли желваки.

– Да, мы знакомы, – процедил сквозь зубы Константин.

– Тогда скажите, чем было вызвано Ваше раздражение, когда Вы покидали имение.

После минутной паузы Иванов произнёс.

– Он отказал мне в незначительной сумме, предназначенной для продолжения моего обучения в Университете.

– Я не понимаю Вашего родственника, ведь это он оплатил весь курс обучения год тому.

Молодой человек уставился на руки с грязными полосками на ногтях.

– Чем же на самом деле было в час отъезда вызвано Ваше раздражение?

– Какое Вам, господин как Вас там, до моего душевного состояния. Я убил! Я! Неужели мало моего признания, неужели мало того, что видели и в гостинице перед несчастным случаем, неужели мало, что нашли в моем кармане пистолет, неужели мало свидетельства и извозчика, везшего меня на съемную квартиру. Что Вам надо? Что?

– Вы уезжали из имения в таком же раздражении? – спокойным тоном спросил Иван Дмитриевич.

– Что? – Константин обескураженным взглядом смотрел на невозмутимое лицо начальника сыскной полиции.