Петербургский сыск. 1874–1883

– Куда ж нам идти далее? Поляков– Петров столицу покинул, госпожа Язвицкая вне подозренья да и она неизвестно где?

– Скоро будет объявлена духовная и наша Клеопатра заявит права на наследство, появится на сцене в последнем действии.

– А ежели доверенное лицо будет вести дела от ее имени, а сама будет за границей?

– Вот об этом мне не хочется думать, хотя и здесь возможно предпринять некие действия. Через поверенного отписать, что без присутствия госпожи Язвицкой вступление в наследство невозможно.

– Зыбко, Иван Дмитрич.

– Совершенно верно, но мне кажется, она клюнет. Жизнь на широкую ногу требует определенного состояния, а как мы знаем, у нее осталось не так много денег. Западня может сработать.

– Хотелось бы верить.

– Разошли депеши о задержании Петрова Ильи Петровича.

– Разрешите, – поднялся с места Михаил.

– Распорядись, чтобы доставили Иванова. Хочу с ним поговорить, да, пусть принесут чемодан и письма.

Посеревшее лицо задержанного со впалыми щеками говорили о душевных переживаниях. Наверное, много передумано за время сидения в остроге, Путилин с недопустимой для сыскного чиновника жалостью смотрел на Иванова. Молодой человек, как и его покойный дядюшка, был жертвой, но, невзирая на сочувствие к Константину, он оставался убийцей, взявшим в руки пистолет и хладнокровно пустившим в господина Ильина шесть пуль.

– Здравствуйте, Константин Евграфович!

Тот только кивнул и без приглашения присел на стул.

– Я вызвал вас не для допроса, – Иван Дмитриевич придвинулся ближе к столу и облокотился щекой о подставленную ладонь, – а для беседы.

– Мне однако, все равно, для чего вы меня сюда привели, – голос звучал глухо и Константин, поднеся тыльную сторону руки ко рту, прочистил горло, несколько раз кашлянув.

– Мне искренне жаль вашей молодости, Константин Евграфович, но, увы, вы сами предпочли преступление продолжению обучения в Университете, тем более, что вы, как будущий юрист, способны оценить всю тяжесть свершенного.

– Что бы вы, господин полицейский, не говорили, но случившегося не изменить.

– Да, вы правы, не изменить, но справедливость должна взять верх над нелепостью ситуации.

– О чем вы? – возмутился молодой человек, но как—то равнодушно, без интонации в голосе.– О чем вы? Какая справедливость? Где вы ее встречали? Где? Разве справедливо, когда недостойный человек обладает состоянием только по тому, что так захотел его батюшка? Или того хуже… – он умолк.

– Что хуже?

– Ничего, – Константин опять замкнулся, словно улитка в ракушку.

– Вы говорите об, – Иван Дмитриевич вздохнул, выдерживая паузу. Иванов же с проснувшимся интересом посмотрел в глаза начальнику сыска, – об очаровательной госпоже Язвицкой?

В глазах мелькнула искра недоброжелательности.

– Вы поселились в доходном доме Тулякова? – сменил неприятную молодому человеку тему Путилин.

– Совершенно верно.

– Почему там?

– Не знаю, – гримаса непонимания появилась на лице Константина, – кто—то в Харькове говорил об этом доме. Вот я, наверное, и запомнил.

– Где вы взяли пистолет?

– Не помню.

– Как же так? Ваша память становится избирательной.

– Я действительно не помню, хотя…

Путилин не стал торопить молодого человека, тот помолчал, сжав губы, потом продолжил.

– Я нашел пистолет в съемной квартире.

– С какой целью вы прибыли в столицу?

– Чтобы свершить задуманное.

– Честно говоря, Константин Евграфович, я не понимаю ваших поступков, почему для свершения преступления вы приехали в Санкт—Петербург? Почему? Ведь задуманное вы могли воплотить либо в имении, либо в Харькове? Отчего такие сложности?

– Я хотел сделать тайно.

– Хороша тайна, раз вы пришли в гостиницу, где вас видело множество людей, способных вас опознать.

– Я не думал, что все выйдет так.

– Отчего же? Вы умный человек и убиваете дядю именно в то мгновение, когда ваш покойный родственник составил духовную, в которой назвал нового наследника своего состояния, но заметьте не вас. Ничего не хотите сказать?

– Нет.

– Тогда новая загадка для вашего ума. Квартира, в которой вы поселились, снята для вас в апреле. Да, да, не удивляйтесь в апреле месяце, господином, что изволил следить за вами от самого Харькова, как я подозреваю, вы ехали в соседних вагонах. Не он ли оставил вам пистолет? Вы с ним знакомы?

Константин застыл, нахмурив лоб.

– Я мог бы показать письма, в которых говорится о многом. В том числе и об убийстве господина Ильина, ведь, приехав именно в квартиру, вы только здесь узнали, что придется стрелять, а не убивать дядю отравленным кинжалом. Так?

На щеках играли желваки, молодой человек был обескуражен сообщенным.

– Вновь я должен напомнить, что вы собирались стать юристом, так дайте работу своей голове: ищите кому выгодно? У вас я не вижу никакого мотива для свершения преступления. Вы часто бывали в имении и знаете, что Василий Иосифович никогда не выезжал в поездки без верного Ивана. Вы об этом наслышаны. Так Иван перед последним вояжем был отравлен и, упокой его душу, скончался. Странный случай однако, странный. Может, вы поясните?

– Извините, господин полицейский, но я вынужден просить вас, дать мне время для размышлений.