Петербургский сыск. 1874 год, апрель

– Ладненько, – губернский секретарь положил руку на хрупкое плечо посыльного, – веди уж к господину Пузикову, – и добавил, подтолкнув мальчишку, – посмотрим, что натворили воры в магазине.

По Гороховой шли молча, квартальный надзиратель наблюдал, как присланный украдкой и с большим интересом в глазах смотрел на его полицейскую форма, так ладно подчеркивающую стройную фигуру.

Мальчишка не выдержал, видимо, любопытство взяло верх над впитанным страхом перед полицейским.

– Господин Путилин, – посыльный выдохнул на одном дыхании, – а в правду говорят, что вы в одиночку парголовских душителей арестовали?

Иван улыбнулся.

– Боюсь тебя разочаровать, но в одиночку бы я с ними не справился, уж больно они были велики кулаки у них, что твоя голова, а я—то, ты и сам видишь, – и он развёл руками, – так, где магазин господина Пузикова? – Квартальный надзиратель припомнил, что после того, как услышал о злодеянии, обо всем остальном позабыл, даже адреса не уточнил, где находится магазин несчастного купца. Надо внимательнее быть, пронеслось в голове губернского секретаря.

Не прошло и пяти минут, как они подошли к магазину, занимавшему первый этаж серого невысокого дома, расположенного на пересечении Садовой и Гороховой. У входа толпились любопытные, пытающиеся заглянуть сквозь окна. Квартальный надзиратель потянул на себя потёртую до блеска ручку, но дверь оказалась закрытой.

– Они расстроены, – сказал мальчишка и постучал.

Дверь сразу же отворилась, словно человек стоял в ожидании. В образовавшейся щели появилось бледное лицо, большая пышная борода придавала выглянувшему выражение полного месяца. В глазах мелькнули искры неподдельной радости.

– Здравия вам, Иван Дмитрич! – Сам хозяин стоял на пороге. – Проходите, заждался я вас, – и свирепо посмотрел на мальчика, словно тот должен был иметь за спиною крылья и почтовым голубем летать.

Квартальный поздоровался, не обращая никакого внимания на слова господина Пузикова.

– Показывайте, что тут у вас стряслось.

– Дак, ограбили меня, – удручённо произнёс Серафим Петрович, – вынесли половину магазина, сукна не на одну сотню, готового платья, – указывал куда—то в глубь хозяин.

– Давайте по порядку, – перебил чуть ли не заголосившего Пузикова Иван Дмитриевич, по опыту знал, что, если не прервать вовремя стенания, то никакого опроса не получится.

Серафим Петрович по—женски всхлипнул, вздохнул, словно, тяжесть давившая его миг исчезла.

– В шесть часов я отворяю заднюю дверь и приготовляюсь к торговле. Положиться ни на кого нельзя, все приходится делать самому, – добавил он, немного конфузясь.

– Открыли вы, – спросил нетерпеливо Путилин.

– Да, да, хотел открыть, ан вижу, дверь—то уже открыта, – с каким—то непонятным для Путилина трепетом выдавил из себя купец, – я быстро в магазин, а там, – и замотал головою. Иван Дмитриевич сложил руки на груди и нетерпеливо засопел, но взял себя в руки и приготовился к излияниям Серафима Петровича, – разорение полное, вынесли сукна….

– Господин Пузиков, – с едва сдерживаемым раздражением произнёс квартальный надзиратель, при этом выдавив на губы кислую улыбку, словно откусил кислое яблоко, – сколько у вас украли, это мы отпишем в протоколе. А ныне мне хотелось бы от вас услышать более существенное.

– Иван Дмитрич, Иван Дмитрич, – в глазах купца стояли слезы, – для меня нет более существенного, чем мой магазин. Памятуя о том, что о вас говорят только, как исключительно порядочном человек, я к вам и обратился. Придут с участка, так я большего не досчитаюсь, – и Серафим Петрович прикусил язык, что в сердцах сболтнул лишнего, – это я со зла, – промолвил он, но был остановлен квартальным.

– Я вас понимаю, поэтому—то и хотелось услышать. Вы может, что заметили? Не крутился ли кто подле магазина в последнее время? Не собирался ли кто покупать у вас много товара? В магазине не заметили ли чего лишнего? Может, воры от беспечности что забыли?

Пузиков успокоился, с лица сошла краска.

– Так вот, – его брови взлетели к верху и он громко крикнул, – Санька, подь сюда, паршивец ты эдакий. Санька, – повернул голову к квартальному, – как нужен, так и не дозваться его.

Мальчишка стоял за дверью и улыбался, делая рожицы, наблюдая из—за двери, как нервничает хозяин. Посыльный заметил, что его видит Иван Дмитриевич, смутился и предстал перед купцом.

– Ну, где ж тебя черти носят, – повысил голос Серафим Петрович.

– Да я, – начал было Санька, но купец его оборвал.

– Сколько раз говорить, раз нужен, должен одной ногой уже здесь быть.

– Так точно, – видно мальчишке нравилось исподтишка дерзить хозяину и вот сейчас он, в подражание военному, вытянулся во фрунт, руки вытянув вдоль тела.

– Помнишь, третьего дня в магазине двое долго крутились?

– Это те, кому вы сукно предлагали?

– Да—да, помнишь их?

– Как сказать?

– Так помнишь или нет? – Вскипел купец.

– Да, помню я, – мальчишка устало вздохнул, – они чуть ли не час присматривались, сукно щупали, а сами так глазами и рыскали по сторонам, словно для этого и пришли.

– Что ж ты мне сразу не сказал? – Чуть ли не с обидой в голосе произнёс купец.