Петля Линча

– Красивые сапоги, Ада.

– Угум.

   Ариадна – блондинка с третьим размером груди и соответствующим самомнением. Она встречается с двадцатитрехлетним парнем, менеджером в "Бизнес-центре на валу", и очень этим гордится.

   Блаванда – на самом деле, Лаванда. У нее постоянно такое выражение лица, будто девушку вот-вот стошнит вам на ботинки; Рвотинка-блевотинка беременна, но упорно молчит от кого. Раньше… мы крепко дружили, и Лаванда часто гостила в нашем доме.

   Сейчас она кажется мне чужой и холодной, словно какой-то внеземной разум.

   Алые кресла, багровые гардины, кровавые стены; золотистая люстра из тех, что должны, нет, просто обязаны висеть в особняках знати. Такой у нас театр.

   На экране римлянин – да, этот, с торсом чемпиона по гребле на байдарках, – расследует пропажу какого-то там знамени. Эми не смотрит – строчит каждые две минуты сообщения и улыбается. Опять, идиотка несчастная, влюбилась в Норманна Изеншоу, которого никому не показывает? У них, как же это… гусиная песня. Куриная. Лебединая!

– Ум! Вишневый, – сижу и глупо улыбаюсь, грызя сладкую попкорину, случайно попавшую в нашу корзинку.

– Уу-у! Дай половинку.

– Уже съела.

– Корова!

– Муууу!

– Эй, потише нельзя? – ворчит сзади парень лет восемнадцати. Жаль, он мне понравился.

– Привет, маленькая индианка.

   Вздрагиваю и просыпаюсь. Римлянин в фильме нещадно дубасит бородато-беспомощных пиктов.

– Люк?! – неразличимый силуэт на фоне экрана. Горло сдавили ароматы сигарет "Жимолость" и одеколона "Крюндиг" с цитрусовыми. Эта смесь насквозь пропитала армейскую куртку Люка – потому я и хожу в ней, а еще специально курю и душусь, только чтобы не терять частицу брата.

– Сестренка, ты чего? – Эми явно испугана.

– Эй, ты не стеклянная! – блеет зануда сзади.

– Я… – смотрю на Эми, на то место, где видела Люка. Люди вокруг начинают шуметь. В кинотеатре жарко и душно; мне нужно на улицу. К брату…

– Да сядешь ты?

– Что за дура?

– Иди к мамочке!

   Бегу к сцене. Боковая дверь, коридор, возмущенные крики за спиной.

   Створка черного хода лязгает закрытым замком. Черт! Сзади топот ног – служащих или охранников. Здесь нечем дышать… Слышу свой хрип будто издалека, будто уплываю куда-то…

   Толчок – створка распахивается в другую сторону, и я выскакиваю в переулок. Воздух!!!

– ЛЮК!!! – кричу изо всех сил, но кому? Тут пусто. – Почему ты избегаешь меня?! Люк…

   Куртка осталась в гардеробе, так что меня скоро начинает колотить озноб. Куда теперь? Глухие – без окон – стены домов, синие мусорные баки и спуск на Бридж-стрит – больше ничего.

   Выбегаю на улицу. Прохожие боязливо поглядывают на футболку с Тинки; одна женщина оттаскивает ребенка, который потопал с улюлюканьем в мою сторону.

   Тут слишком много людей… Мне тесно.

   Иду к центру. Обняла себя за плечи, и тщетно пытаюсь согреться.

   Справа ресторан индийской кухни "Магна Тандори". Эми как-то решила поразвлечься: затащила туда и любопытничала у всех, что значит имя Майя.

   Чуть дальше слева "Зеленый магазин": темно-изумрудные двери и рамы, салатовые стены. Прямо на окнах хозяева нарисовали слоганы вроде "Никаких испытаний на животных" или "Честная торговля". За стеклом, тем не менее, все вперемешку – тапки, футболки, открытки, бокалы, статуэтки и фото пропавшей женщины.

   Пальцы совсем онемели от мороза.

– Люк? – выдыхаю облачко пара, и оно тут же осыпается искрами ледяных кристаллов. Неужели так похолодало?

   Часы на магазинчике "Mod" показывают четверть одиннадцатого.

   Может быть, брат пошел в другую сторону?

   Бреду по Бридж-стрит к реке. На окне адвокатской конторы "Адам Дуглас и сыновья" – то же сообщение о пропавшем человеке.

   Выхожу на набережную. Реку укрыл туман; мутные огоньки фонарей висят в воздухе будто сами по себе. Мир теней и эха.

   Ариадна как-то показывала фото своего путешествия в Чехию – сейчас мне кажется, что Бервик со стороны реки очень похож на те снимки, на Прагу.

– Люк?

   "Форд" послушно тормозит перед надписью "Slow" на брусчатке и, громыхая, взбирается на мост.

   Я совсем замерзла и постоянно кашляю, но продолжаю идти – словно что-то тянет вперед.

   У меня все в порядке. У меня все в порядке. Надо только не забывать дышать.

– Где ты, Люк…

– … боюсь за нее. Она так изменилась за последний год.

– Она же подросток. Ты чересчур…

   Это родители шепчутся внизу. Думают, что я не слышу, но у нашего "вигвама" слишком хорошая акустика. В голове картинка гостиной: диван с пятном шампанского, мама вяжет что-то шерстяное и ненужное, папа переключает каналы с изможденным лицом.

– А эти драки? Фил, она же всегда в синяках. А оценки? Раньше она была отличницей, а теперь мистер Ходжсон пишет, что постоянно оставляет ее после уроков.

   Не помню, как я вернулась. На телефоне десяток пропущенных звонков от Эми и мамы; волновались, наверное.

   Мы живем в Ньюфилдс. Тесный кубик из двух этажей: вверху я и Люк, внизу родители. Четыре таких прижавшихся домика ступеньками спускаются по холму; дальше сетка и обледенелый берег с полотном железной дороги.

– А ее прическа? А одежда? Зачем она нацепила куртку Люка?

– Милая, она просто привязалась к нему. Разве ты бы не мечтала о таком старшем брате?