Петр I

1-го

, в пять часов утра, я отправился ко двору и собрал музыкантов, с которыми пошел к обер-егермейстеру, чтобы дать ему серенаду из 6 валторн и просить его не уходить никуда до обеда. Около 12 часов его высочество с тремя тайными советниками, также Штенфлихт, Ранцау и все мы, в зеленых костюмах, поехали к нему верхами для поздравления с нынешним днем. Тайный советник Бассевич от имени его высочества говорил ему речь и, кроме того, поднес еще подарок. Затем вся наша процессия отправилась к посланнику Штамке, у которого обедали.

2-го

был день рождения посланника Штамке, и его высочество, равно как и все мы, в парадных платьях, опять собирались у него. В этот день приехал из Голштинии обер-ферстер (старший лесничий) Ипсен.

3-го

царь и царица возвратились из Петергофа в Петербург.

4-го

из Нейштата получено известие о заключенном там 30 августа мире со Швецией; но так как он состоялся с исключением нашего герцога, несмотря на все, и еще весьма недавние, уверения, что мир не будет заключен без утверждения за его высочеством прав наследования шведского престола, то день этот был для нас очень печален²⁰. Около 10 часов утра началась пушечная пальба в крепости и в Адмиралтействе и спустя час продолжалась снова.

В это время царь находился в церкви Св. Троицы, где совершалось благодарственное молебствие. Оттуда он потом тотчас отправился к князю Ромодановскому, как князю-кесарю, и объявил ему о заключенном мире. Обо всем этом, равно и о причине пальбы, мы ничего не знали, пока во время обеда не явился к его высочеству камергер Пушкин и не поздравил его от имени царя с заключением мира. Вскоре после того приехал вице-канцлер Шафиров, присланный к его высочеству царем вместе с тайным советником Бассевичем, который по получении от камергера известия о мире немедленно был отправлен герцогом к царю и имел с ним сильный спор. Вице-канцлер главным образом извинялся тем, что иначе вовсе нельзя было заключить мира и пришлось бы все оставить, потому что шведов ничем не могли склонить в пользу герцога; что царь и его королевское высочество – смертные люди и его величество считал бы себя виновным перед потомством, если б отказался от столь выгодного для России мира или хоть решился только отстрочить его, и т. и.; но в то же время свято уверял, что царь, у которого руки теперь развязаны, сделает все возможное относительно наследственных земель герцога и его бракосочетания. Его королевское высочество в ответе своем выразил сожаление, что в настоящую минуту не могут сделать для него более. Одним словом, все мы были немало поражены этим неожиданным известием о бесплодном для нас мире. Несмотря на то что наш добрый государь был не только веселее других, но еще ободрял нас, говоря, что полагается во всем на волю Божию и уверен, что Провидение его не оставит. Между тем на всех улицах до поздней ночи объявляли о мире при звуках литавр и труб. Литавры были покрыты белою тафтою, а трубачи и следовавшие за ними всадники имели белые шарфы или повязки через плечо и держали белое знамя с изображением двойной масличной ветви с лавровым венком наверху. На всадниках были старые заржавленные железные шлемы, а на трубачах старые коричневые кафтаны, что все вместе отличалось какою-то особенностью, но совсем не великолепием. В наших ушах эта музыка отзывалась как-то тяжело и неприятно. <…>