Петр I

29-го. <…> Кстати расскажу здесь вкратце нечто очень странное о Хованском. Года два тому назад он как-то пригласил к себе в одно из своих поместий нескольких молодых русских князей и дворян, в числе которых находился и молодой князь Долгорукий, в качестве унтер-офицера гвардии не раз обедавший в Москве при нашем дворе. Гости эти напоили его до бесчувствия, одели как мертвеца и положили в найденный ими там настоящий гроб; потом отнесли в церковь, поставили перед алтарем и совершили над ним все употребительные у русских похоронные обряды, но оскорбляющим религию образом. Мало того, они, как рассказывают, обошлись грязно и с церковными сосудами, в особенности с чашею. Покончив все эти шалости, они ушли и оставили его в гробу перед алтарем, где он лежал до тех пор, пока не пришли некоторые из церковнослужителей и не вынесли его из церкви. Сам Хованский стыдился объявить о случившемся, да и охотно скрыл бы все дело; но оно дошло до его тестя, вице-канцлера Шафирова, который тотчас принес жалобу императору и довел до того, что все виновные в этом святотатстве были приговорены к смерти. Однако ж государь на сей раз смягчил приговор и приказал только жестоко наказать их телесно в своем присутствии

³². Осмотрев новое жилище, герцог ушел в свою комнату, а мы, прочие, разошлись по своим. <…>

Сентябрь

<…> 23-го полковник Бремс (только за несколько дней приехавший из Лифляндии), камеррат Фик и купец Кенигсфельд были у нас у проповеди и остались с нами обедать. Последнего граф Бонде очень хорошо знал в Вологде во время своего плена. После обеда его высочество опять ездил к князю Меншикову смотреть, как проходили там еще два других драгунских полка, а именно Владимирский и С.-Петербургский. В первом из них служит полковник Салтыков, человек чрезвычайно любезный и имеющий красавицу-жену. Когда оба полка (которые точно такого же состава и свойства, как вышеупомянутый Киевский полк) прошли мимо дома князя, его высочество побыл там еще несколько времени и потом отправился к купцу Фрею. Между офицерами этих полков я нашел одного старого знакомого мне капитана по фамилии Фербер, который в 1712 году приехал в Россию из Саксонии с отцом моим и со мною. В этот день тайный советник Бассевич в первый раз обедал у Мардефельта со шведским посланником и его супругою; получено также было известие, что император прибыл в Аграхан, где двое из тамошних князей пали к его ногам, и что город Тарки, в котором было до 5000 человек гарнизона, взят приступом шеститысячным отрядом казаков. Вся армия, находящаяся с его величеством в Персии, состоит из 27 000 регулярного войска и 60 000 казаков и татар; следовательно, всего из 87 000 человек³³

. <…>

Октябрь