Петр I

От него же, генерала Левашова, слышал я, что Петр Великий, въезжая торжественно на коне в город Дербент и зная, по преданиям, что первоначальный строитель оного был Александр Великий³, к бывшему при нем генералитету сказал: «Великий Александр построил, а Петр его взял».

Сие изречение заключало в себе мысль поистине справедливую, хотя скромностию сего премудраго монарха прикрытую, такую, что Дербент сооружен был Александром Великим и покорен власти Петра Великого, то есть Великий его строил и Великий его взял.

На триумфальных воротах, при торжественном въезде его императорскаго величества по возвращении из Персидского похода в Москву, над проспектом города Дербента была поставлена следующая латинская надпись, 1722 год в себе содержащая: «Struxerat hanc fortis, tenet hanc sed fortior urbem <Сию крепость соорудил сильный или храбрый, но владеет ею сильнейший или храбрейший – лат>».

97

Его величество в Персидском походе, расположась лагерем близ города Тарку⁴, намерялся с войском итти к Дербенту. Весьма дальный поход, трудные по морю переправы и по степям знойный жар изнуряли крайне силы солдатские и причиняли в некоторых уныние. Но государь, преодолевая все препятствия, был войску своему всегда примером мужества и неустрашимой храбрости. Под вечер ходил он по лагерю, примечал упражнения солдатские и охотно желал слышать сам, что о сем походе начальники и подчиненные говорят. Наконец, зашел он к генерал-майору Кропотову в палатку, сел и рассуждал, каким образом выгоднее продолжать путь свой далее. Солдаты, близ сея палатки варившие тогда для ужина себе кашу, вели между собою разговор, и когда между прочим один, в разных походах бывалый и заслуженный солдат, мешав кашу и отведав оную, к прочим товарищам сказал: «То-то, братцы, каша, каша – веселая прилука <приют> наша», а другой, недавно служивший солдат, вспомня жену свою и вздохнув, на то ему отвечал: «Ах, какое, брат, веселье, разлука – несгода наша!» – «Врешь, дурак, – продолжал старый солдат, ударив его по плечу, – в походе с царем быть – должно жену и несгоду забыть».

Петр Великий, услышав сие, вдруг выскочил из палатки и спросил у солдат: «Кто кашу весельем и кто разлукой называет?» Стоявшие при том солдаты показали ему обоих. Монарх, оборотясь потом к Кропотову, приказывал тако: «За такое веселье жалую сего солдата в сержанты (дав ему на позумент пять рублей), а того, который в походе вспоминает разлуку, послать при первом случае на приступ, чтоб лучше к войне привыкал, о чем в приказе во всем войске объявить». Что и было исполнено.

98

В 1722 году, в июне месяце, император Петр Великий, собираясь из Астрахани в поход к Дербенту, давал аудиенцию прибывшему из заволжских кочевых улусов для учинения всеподданнейшего поклона хану калмыцкому, под покровительством России находившемуся, который просил государя и супругу его императрицу Екатерину Алексеевну, чтоб они благоволили осчастливить посещением своим за Волгою, верстах в пятнадцати, его ханское жилище, где он с двадцатью тысячами кибитками подданных своих калмык кочевал.

Его величество, приняв милостиво ханское прошение, на другой день из Астрахани туда отправился, в препровождении астраханского губернатора, прочего генералитета, нескольк[их] эскадронов драгун и казаков, верхами к хану, а императрица ехала в открытой коляске, везомой шестью персидскими конями. Калмыцкий хан с князьями и чиновниками встретил их величеств версты с три, и потом, поскакав наперед к кочевью, у расставленного на возвышенном месте великолепного персидского шатра, с женою, детьми и прочими знатными калмыками, при собрании калмыцкого войска, по степи насеянного, сих драгоценных и высоких гостей с пушечною пальбою принял.

По обычаю своему, угощал хан разными яствами и плодами на серебряных лотках, а чихирь <молодое неперебродившее вино> подносил сам хан и ханша в золотых кубках. Во время обеда император разговаривал с ним о персидских возмущениях, а как речь дошла и до европейских военных дел, то хан рассказывал государю обращения европейских дворов столь обстоятельно, как будто бы имел он с ними сношения. Петр Великий, подивясь такому сведению, спрашивал, чрез кого он сие ведает? «Чрез сего калмыка, – отвечал хан, – которого видите позади меня стоящего. Я посылал его учиться языкам. Он был в Вене, в Париже и в Лондоне. Чрез Москву получает он печатные ведомости, переводит на калмыцкий язык и читает мне оные». Его величество похвалил такое любопытство.