Петр Первый

Ничто иное ныне мне писать, только что давно желали, ныне в 21 д. совершилось: Ян Флам в целости приехал, на котором корабле 44 пушки и 40 матросов… Пространнее писать буду в настоящей почте, а ныне, обвеселяся, неудобно пространно писать, паче же нельзя: понеже при таких случаях всегда Бахус почитается, который своими листьями заслоняет очи хотящим пространно писати». И подписался по-фламандски в знак выражения дружеских чувств: «Schiper Fonshi Psantus Profetities», что должно было означать Shipper van Schip Sanctus Propheties, то есть шкипер корабля «Святое Пророчество». В это время Петр всецело был поглощен Голландией. Он принял ее морской флаг: красные, белые и синие горизонтальные полоски были теперь и на российском флаге, поменялся только порядок цветов. Но необходимо было еще организовать иерархию этого народившегося флота. Петр радостно распределял звания и должности. Ромодановский, несмотря на то что не имел никаких познаний в навигационной науке, стал адмиралом, Бутурлин, также невежественный в этом вопросе, – вице-адмиралом, Гордон – контр-адмиралом; что касается Лефорта, который в течение долгого времени жил на берегу Леманского озера, то он был назначен командиром первого военного корабля русского флота. Петр остался простым капитаном, так же как когда-то он довольствовался должностью простого бомбардира в сухопутной армии. Этот скромный выбор своего места был одной из черт его характера, скрывающий на самом деле непомерную гордыню. Настоящее величие, считал царь, не в титулах, не в одежде и не в украшениях. На протяжении всей своей жизни он старался быть просто одетым и жить не лучше придворного дворянства, чтобы доказывать, что его власть зиждется не на внешних признаках, которыми окружают себя монархи из боязни, что к ним не будет должного уважения. В нем уживалась странным образом буффонада и серьезность, прилежание и безудержность. В перерыве между двумя застольями он изучал карты, читал трактаты по артиллерийской науке, приобщался к сооружению парусников для дальнего плавания, заставлял Гордона переводить правила морских сигналов, читал иностранные газеты и перехваченные письма, которые ему приносил глава Почтовой службы Андрей Виниус, сын голландского эмигранта, обращенного в православие. Перехватывая корреспонденцию со всего мира, он все более убеждался, что Россия, имеющая неблагоприятное географическое положение, не сможет никогда дышать свободно и гармонично развиваться, пока не разорвет хомут, который ее душит. На глобусе, который он неторопливо вращал рукой, его взгляд все время обращался к двум точкам: Черному морю и Балтийскому. Чтобы получить к ним доступ, есть только одно средство: война. Но царь не считал себя готовым к войне, несмотря на проведенные военные маневры последних лет. Впрочем, и советники рекомендовали ему быть осторожным.

Одним из доверенных лиц Петра был Александр Меншиков, старый приятель-кондитер, который ни разу в жизни не открыл книги, но, одетый в униформу Преображенского полка, имел потрясающую выправку! Меншиков, выходец со дна общества, обладал живым умом, чрезмерными амбициями, склонностью к роскоши и слепой преданностью своему благодетелю. Ходили слухи, что он был фаворитом Петра и что, любя женщин, царь не брезговал при случае и своим лагерем. Один из современников, Бергхольц, писал, что при дворе был молодой и красивый юноша, бывший лейтенант, которого держали только «для удовольствия» государя. Впоследствии саксонский художник Данненхауэр сделает, по просьбе Петра, портрет одного из его пажей в обнаженном виде. Виллебуа писал, что «у царя были приступы неистовой влюбленности, и, когда они начинались, возраст и пол партнера не имели большого значения».[21]

В своих письмах Петр называл Меншикова «дитя моего сердца». Он повсюду возил его за собой, щедро осыпая титулами и одаривая подарками, как если бы на месте Меншикова была фаворитка. Только эта «фаворитка» была двухметрового роста, говорила басом и глушила водку.