Петр Смородин

Пальмы перед окнами санатория, ласковая синева моря, ленивые часы на каменистом пляже. Но все было не по душе: в нем жил неистребимый комсомольский дух, жажда активной деятельности в привычной питерской обстановке.

Он даже захандрил. С неделю валялся на койке, иногда без книги, и все никак не мог смириться, что рядом с его фамилией непременно ставят противоестественное прилагательное «больной».

В первых числах августа прикатила компания товарищей из Ленинграда, и санаторная жизнь вошла в колею. Были два газетчика — люди шустрые, шумные, на слова острые. Были старые питерские рабочие, с ними Петр не разлучался. Но самой колоритной фигурой был Алексей Егорович Бадаев. Подступало ему под пятьдесят, а держался он молодцом. Его имя недавно присвоили крупнейшему пивоваренному заводу страны, и в сочинской колонии ленинградцев он шел под кличкой Пивной король. Но сам пиво не пил.

Бадаев подкупал не только колоритной внешностью. И по складу характера, и по рабочей закалке, и по жизненному пути он был личностью весьма интересной. Много лет довольно близкие отношения связывали его с Лениным, особенно в те годы, когда он был большевистским депутатом в IV Государственной думе.

По скромности он не любил рассказывать о себе. Когда же товарищи упрашивали, начинались удивительные вечера воспоминаний.

Петр смирился наконец с положением больного: приезд Бадаева заметно оживил обстановку.

А в Питере тем временем уже распорядились судьбой коммуниста Смородина: Сергей Миронович Киров 7 августа 1929 года подписал решение обкома — рекомендовать Петра Ивановича Смородина первым секретарем Василеостровского райкома ВКП(б) вместо Петра Ивановича Струппе, который должен был возглавить Ленинградский облисполком. Струппе и отправил телеграмму в Сочи, известив Смородина об этом решении.

Новость упала как снег на голову в жаркий августовский день. Петр размышлял в одиночестве пять суток и ничего пока не говорил ни Бадаеву, ни другим товарищам, опасаясь, что они начнут приносить поздравления и собьют его с твердой позиции, на которой он решил держаться до конца. 14 августа он отправил Струппе большое письмо, написанное карандашом, по-видимому, в два приема. В этом документе весь Петр Смородин — и человек, сформировавшийся в грозные годы революции, и взыскательный коммунист.

«Тов. Струппе! Получил твою телеграмму. Она окончательно пришибла меня. Решительно возражаю против своей кандидатуры по следующим причинам.

Молод, как в возрастном, так и в партийном отношении, недостаточно выдержан (бывают временами заскоки). Горяч. Еще слишком мало партийного опыта работы.

Есть ряд столкновений с работниками района, которые неизбежно обострятся; не коренной василеостровец, плохо знаю предприятия района.

Абсолютно не имею никакого желания работать секретарем. Если будут заставлять работать, так это будет работа из-под палки.

Итог: молод, мало опыта, горяч, мало выдержки, плохо знаю район, нет желания работать…»

Затем он приписал, что поправляется слабо и надо бы еще отдохнуть ему тут сверх месяца дней семь-десять.

Но дела района уже захватили его. Он спрашивал у Струппе, что нового на Васильевском острове, как идет чистка партии и перевыборы в партийных организациях. И как подписываются рабочие и служащие на третий заем индустриализации.

Возможно, Струппе написал несколько слов Алексею Егоровичу Бадаеву, чтоб тот воздействовал на строптивого Петра Смородина. Во всяком случае, разговор у них был, и старый коммунист Бадаев говорил молодому коммунисту Смородину:

— Петя, когда я выступал в IV думе, мне было столько же лет, как тебе сейчас. И неужели ты думаешь, что мне было легче, чем тебе — будущему секретарю Василеостровского района?

Что Петр думал, возвращаясь в Ленинград из Сочи, никому не известно. Только при первой же дружеской встрече с Сергеем Мироновичем Кировым он дал согласие…

Возвращаясь домой, в Ростове-на-Дону купил он газету «Молот», в ней было сообщение о трагической гибели старого друга Яна Фабрициуса. Он летел в Адлер, самолет упал в море возле Сочи. «Железный Мартын» имел возможность добраться до берега, но стал спасать женщину с ребенком: спас их, а сам погиб…

СЕКРЕТАРЬ РАЙКОМА

Петр сменил Струппе, когда прошел День индустриализации. Добрый почин ленинградцев подхватила вся страна: в грандиозный воскресник 6 августа 1929 года миллионы рабочих и служащих отработали безвозмездно по шести часов каждый. Страна дала дополнительной продукции на двадцать миллионов рублей, четыре из них приходились на долю Ленинграда. Теперь надо было закреплять итоги воскресника. Рабочий класс нанес сокрушительный удар по правым оппортунистам, по маловерам и паникерам, болтавшим, что напряженный пятилетний план не по силам трудящимся. А рабочие твердо верили в победу социализма и выдвинули лозунг: «Даешь пятилетку в четыре года!»

В январе 1930 года с Васильевского острова уезжала в деревню группа рабочих в счет тех двадцати пяти тысяч, которые рекомендовал послать на организационную работу в колхоз Пленум ЦК ВКП(б) в ноябре 1929 года.