Петр Столыпин. Крестный путь реформатора

Приведем оценку сложившейся ситуации со стороны одного из наиболее информированных и компетентных свидетелей событий — видного октябриста (единственная политическая партия, почти в полной мере осознававшая всю грандиозность и важность Столыпинских реформ) Никанора Васильевича Савича: «Положение стало явно нетерпимым. Встать на путь соглашения (Савич имеет в виду под «соглашением» капитуляцию. — Авт.) с Государственной Думой такого состава Верховная власть явно не могла, это было бы равносильно отказу от своего собственного бытия, от своей исторической роли, это привело бы к крушению государственности, к распаду России.

Первые же заседания этой Государственной Думы поставили перед правительством и той частью общества, которая еще не потеряла инстинкта государственности, вопрос, что же делать дальше, куда идти, к чему стремиться».

Обратим особое внимание на мнение Савича о том, что простой роспуск, как это было сделано в отношении I Думы, ничего не даст (и не приходится сомневаться, что из аналогичных соображений исходил в своих последующих действиях и председатель Совета министров): «Роспуск и новые выборы были тоже бесполезны. Опыт показал, что при существовавшем выборном законе не было надежды на то, что состав следующей Государственной Думы может быть более государственно настроенным, менее революционным и анархическим, нем то имелось во Второй Государственной Думе, которую с первых же ее шагов окрестили "Думой народного невежества"…

В сущности, перед Властью и страной было два пути: или повернуть круто вспять, открыто признать, что Россия еще не доросла до конституционного строя, или встать на путь изменения существующего избирательного закона, как то сделала когда-то при аналогичных условиях Пруссия. В последнем случае надо было делать ставку совсем на другие классы и слои населения, чем то было сделано при составлении первого избирательного закона в Государственную Думу…

Подошел момент, когда правые и умеренные депутаты Государственной Думы должны были представляться Государю…

В этот момент и Верховная Власть, и правительство уже сделали выбор пути, которым нужно было идти после неизбежного роспуска Второй Государственной Думы. Идея возвращения к самодержавно-бюрократическому правлению была отвергнута (что являлось личной заслугой Столыпина, для которого аксиоматичными были необратимость введения начал правового государства и парламентаризма. — Авт.

). Добровольная поддержка и моральное содействие депутатов правого блока, в громадном большинстве принадлежащих к классу земельных собственников, и представителей наших земских и городских органов самоуправления являлись показателем того, что, опираясь на "либеральных земцев", правительство может добиться возможности совместного существования и сотрудничества Власти с новым народным представительством.

Тем самым наметился путь, по коему следовало идти Столыпину и его сотрудникам в деле развития и укрепления у нас представительского строя, постепенного перехода к конституционному правлению в России».

Столыпиным был сделан выбор, и, как нельзя более кстати, он получил в свои руки чрезвычайно убедительный довод для получения царского решения о роспуске. Речь шла о раскрытом охранным отделением факте агитации членов думской социал-демократической фракции в войсках, конечной целью которой была подготовка вооруженного восстания. Как правило, большинство историков склонны называть это «выдумкой» или даже «провокацией» Столыпина, не приводя при этом никаких доказательств. На самом деле глава правительства действительно пресек подготовку социал-демократами восстания в войсках, что не могло бы терпеть ни одно правительство даже самого демократического характера. Да и не в характере Столыпина было прибегать к фальсификации — он мог быть жесток, но бесчестные методы не использовал никогда.

Генерал Герасимов вспоминал, что подрывная деятельность социал-демократов давно крайне тревожила министра внутренних дел (у которого еще совсем свежи были в памяти недавние вооруженные восстания), и он дал указание принять меры против их агитации в войсках. Указание премьера Герасимову удалось выполнить с помощью своего секретного сотрудника по социал-демократам Шорниковой (агентурный псевдоним «Казанская»), находившейся на связи с подчиненным начальника столичного охранного отделения подполковником Еленским.