Петр Струве. Революционер без масс

Именно в этом контексте прозвучала знаменитая формула, повторённая С. вслед за Г. Зиммелем, о том, что марксизм «игнорирует личность как социологически ничтожную величину»[117] и поэтому русская интеллигенция и её народнические вожди — в вопросе об историческом развитии России — «кучка идеалистов, мечтающая о сохранении „устоев“, есть в социологическом

отношении quantité négligeable (…) Мы нарочно подчёркиваем, что считаем „кучку идеалистов“ quantité négligeable

в социологическом отношении, так как вполне признаём и её интеллектуальную мощь, и её великое этическое значение», по сравнению с пролетариатом — «„бессословная интеллигенция“ не есть реальная общественная сила»[118]

. Из этого полемического поля в русской литературе и выросла известная полемика между С. и Булгаковым 1896–1897 гг. о поставленной в результате применения кантианства к марксизму в труде Р. Штаммлера «Хозяйство и право» проблеме соотношения «свободы и необходимости»²⁴. Она была развита в трудах П. И. Новгородцева и (с прямой ссылкой на Штаммлера и полемику марксистов о свободе личности, но без их имён) в последующих штудиях Плеханова о «роли личности в истории»[119]

. Выступление Булгакова в московском журнале «Вопросы философии и психологии» со штудией о сфере социального идеала фактически открыло журнал и для самой тематики, и для участия в дискуссии С. и Н. И. Кареева, и для дальнейшего сближения петербургского «критического марксизма» с московской университетской средой и кругом журнала «Вопросы философии и психологии». Естественным фоном для неё были систематические и полемические тексты С. Н. Трубецкого и В. С. Соловьёва, направленные против доминировавших в издании проблем позитивизма, психологии и гносеологии, в частности программная статья С. Н. Трубецкого «В защиту идеализма» (1897). Именно «в защиту идеализма» С. (и по аналогии с отвергаемой и революционными марксистами, и самим С. серией статей 1896–1898 гг. «Проблемы социализма» идеолога СДПГ и реформиста-ревизиониста Э. Бернштейна, собранных в книгу в 1899 г.) планировал в 1901 году сборник «Проблемы идеализма», который он реализовал в союзе с Новгородцевым и московским кругом идеалистов С. Н. Трубецкого. Видимой для современников была и сознательная перекличка с «идеалистами сороковых годов» (1840-х), заложившими основы русского идейного западничества[120].

Откликаясь на рецензию Булгакова на книгу Штаммлера в «Вопросах философии и психологии», С. действовал вполне лояльно по отношению к марксистской доктрине, радикально отделяя её партийную историческую проповедь от любых гносеологических методик, применяемых её сторонниками на пути партийности. Главное в этой дискуссии С. с Булгаковым о громкой новой книге из круга германской социал-демократии состояло в том, что она вполне весомо показала интегрированность молодых русских марксистов в интернациональную марксистскую дискуссию и одновременно обнаружила в них достаточно самоуважения и доктринальной и академической квалификации, чтобы они могли уже в 1896–1897 гг. свободно и самостоятельно решать вопрос о Privatsache. Можно прямо сказать, что в русском марксизме тогда не было иных сил, кто мог бы выступить в этой сфере наравне с Булгаковым и С., хотя и без каких бы то ни было философских открытий. Никто из марксистов, в общем, даже недоумевая от герметичности спора, и не протестовал. С. писал в полемике с Булгаковым, из всех сил изображая наличие интеллектуальной традиции в России там, где пока было лишь кричащее одиночество двух собеседников: