Пётр второй

Но прорвать немецкий фронт не удалось.

В этот период, с 5 по 18 марта, русской армии удалось взять в плен тысячу двести пленных немцев, 15 пулемётов, несколько сотен винтовок и освободить десять квадратных километров территории.

Но эти трофеи были несопоставимы с большими потерями русской армии, как наступающей.

На правом фланге при контрударе немцев было утрачено семьдесят квадратных километров нашей территории.

А убитыми и ранеными русской армией было потеряно семьдесят восемь с половиной тысяч человек, из них более одной тысячи офицеров.

Из них двенадцать тысяч были обморожены и замёрзли, а пять тысяч погибло на проволочных заграждениях и столько же пропало без вести.

Немцы же при обороне в этой Нарочской операции, как обороняющаяся сторона, потеряли около сорока тысяч убитыми, ранеными и пленными.

Таким образом, в этой наступательной операции соотношение потерь атакующей армии против обороняющейся стороны было два к одному.

Притом обычно такое соотношение в те годы теоретически рассчитывалось, как четыре к одному.

Поэтому высшие немецкие военачальники Гинденбург и Фалькенхайн высоко оценили доблесть русского солдата, показавшего, что его противник расположился на Белорусской земле ненадолго.

Эта наступательная операция стала первой после Великого отступления русской армии в 1915 году.

А главное – эта наступательная Нарочская операция вынудила немецкое командование, оценившее ситуацию как критическую, спешно перебросить в район боевых действий под Нарочью четыре свежие дивизии, в том числе две из Бельгии.

Именно эти дивизии готовились вступить в сражение при Вердене, в котором в период с 9 по 16 марта натиск немецких войск существенно ослаб.

Таким образом, главная стратегическая цель Нарочской операции была достигнута, и Франция в очередной раз была спасена ценой жизни русских солдат.

А ведь на состоявшейся ещё 28 февраля во французском городе Шантильи третьей конференции держав Антанты был принят общий стратегический план на 1916 год по взаимодействию союзных армий на различных театрах военных действий во время совместного летнего наступления.

Тогда же было принято совместное решение о начале русского наступления в середине мая, а на французском фронте через две недели.

Но теперь, после относительной неудачи на Нарочи, главком Западного фронта генерал-адъютант Алексей Ермолаевич Эверт пал духом.

И когда на совещании Военного совета 1 апреля 1916 года в Ставке Верховного главнокомандующего в Могилёве он услышал, что его фронту снова предстоит играть роль «тарана», то страшно расстроился.

Он даже не повернулся к объективу фотоаппарата при их коллективном фотографировании.

А решение Ставки о наступлении всех трёх фронтов в середине мая диктовалось двукратным по численности превосходством русских армий Западного и Северного фронта над немецкими войсками.

Это двукратное превосходство в силах севернее Полесья и диктовало направление главного удара, который должны были нанести войска Западного фронта при вспомогательных ударах Северного и Юго-Западного фронтов.

При этом, из резервов Ставки доведённый до штатной численности личного состава и усиленный тяжёлой артиллерией, Западный фронт под командованием генерал-адъютанта А.Е. Эверта должен был наносить удар из района Молодечно на Ошмяны и Вильно.

В это же время Северному фронту под командованием генерал-адъютанта А.Н. Куропаткина поручался вспомогательный удар от города Двинск на Свенцяны и Вильно.

Одновременно и войскам Юго-Западного фронта под командованием генерал-адъютанта А.А. Брусилова предписывалось наступать на Луцк и Ковель во фланг германской группировки навстречу главному удару Западного фронта.

Ставка опасалась, что в случае поражения французов под Верденом и перегруппировки германских войск, те сами перейдут в наступление, перехватив стратегическую инициативу.

Поэтому командующим фронтами было дано указание быть готовыми к наступлению ранее установленного срока.

Но Германия и Австро-Венгрия не планировали на лето 1916 года крупных наступательных операций на русском фронте.

Более того, австрийское военное командование считало, что без существенного усиления русские не начнут наступление южнее Полесья.

Готовясь к наступлению своего Западного фронта, его Главком Алексей Ермолаевич Эверт всё ещё не мог преодолеть, развившуюся в нём после Нарочи, боязнь решительного наступления.

Поэтому незадолго до 18 мая, на которое было назначено наступление, он связался со Ставкой Верховного главнокомандующего и попросил отсрочки, мотивируя это ещё неготовностью его фронта в инженерном отношении.

Но именно опыт этой самой неудачной Нарочской операции великолепно использовал генерал-адъютант Алексей Алексеевич Брусилов при разработке своих планов Луцкого сражения, в дальнейшем получившего название Брусиловского наступления.

При разработке этих планов он решил произвести по одному прорыву на фронте каждой из четырёх своих армий, хотя это и распыляло силы его фронта. Зато противник лишался возможности своевременной переброски своих резервов на направление главного удара Юго-Западного фронта.