Читаем Петровка, 38 полностью

Петровка, 38

- Велика важность. Седой - не лысый. Зови Читу, черт с ним, пускай потом прокуроры стружку снимают за неурочный допрос - одной стружкой больше, одной меньше, все одно плохо. Да, кстати, Самсонова взяли?

- Нет.

- Почему?

- Дома никого нет.

- Где они?

- Н-неизвестно.

- Эмигрировали, что ль?

- Вряд ли.

- Сам ездил?

- Костенко.

- Завтра забери. Сам.

- Завтра выходной день, товарищ комиссар…

- Смотри, Садчиков…

- Т-только этим и занимаюсь, товарищ комиссар. Вы в понедельник обещали быть у прокурора.

- А если откажет?

- Федерация есть.

- Ну а и она?

- Генеральный!

- Он тоже?

- Н-не может быть.

- А если?

- Н-не может быть, товарищ комиссар.

- А не фетишист ли ты, майор?

- Г-где уж нам уж выйти з-замуж!

- Смотри, в понедельник изволь мой приказ выполнить - парня забери.

- Ясно, будет сделано.

- Шутник ты, Садчиков.

- С-стараюсь.

Комиссар поднял трубку, нажал белую кнопку селектора и попросил:

- Из шестнадцатой ко мне Назаренко приведите.

Ночной разговор

Заспанный Чита вошел в кабинет боком и остановился у двери.

- Проходи, проходи, - сказал комиссар, - садись…

- Не беспокойтесь…

- Это ты беспокойся, хороший мой, мне беспокоиться нечего. - Комиссар неторопливо закурил, долго и лениво тушил спичку, а потом неожиданно спросил: - Где ваш дед, кстати, живет?

- Какой дед?

- Не играй, Чита, - сразу же включился Садчиков, - актер из тебя п-плохой, просвечиваешься сразу. Где старик?

- Какой старик?

- Который машину вам доставал…

- Прохор?

- Да.

- Я его адреса не знаю.

- Что ж ты, неполноправный какой?

- Да нет. Сударь тоже не знает.

- Уж и так…

- Точно.

- На, пей чай. С сахаром, - предложил комиссар. - В камере небось так густо не кладут?

- Что вы…

- Вон печенье. У меня от ужина осталось. Домашнее, на сливочном масле. Бери парочку.

- Благодарю вас.

- Воспитанный ты, парень, - усмехнулся комиссар, - дипломат просто-напросто… Ну а как ты думаешь, где он может жить?

- Он вообще-то за городом, мне кажется. А можно еще печеньице?

- Что, оголодал?

- Да, несколько…

Комиссар снова хмыкнул и покачал головой.

- Прямо дивлюсь на такого деликатного вора. Приятно говорить - видно воспитанного человека.

- Я не вор.

- А кто ты? Священник? Или, может, врач-общественник?

- Я советский гражданин, товарищ комиссар, я глубоко ошибся и за это несу сейчас раскаяние.

- Нести куль можно, раскаяние - не уцепишь, это тебе не мешок с опилками.

- Нет, товарищи, - вздохнул Чита, - я ощутимо чувствую, как тяжело раскаяние.

Комиссар поморщился и сказал:

- Знаешь что, Чита? Иди-ка ты напрочь со своим раскаянием. Я вашего брата тридцать пять лет ловлю, и все одну пластинку крутят, когда ко мне попадают. Брось. Скучно, и не верю. В тюрьме посидишь, баланду пожрешь - вот тогда раскаяние к тебе придет. Вот тогда ты головой о нары биться начнешь. Выть воем будешь: «Чего мне, дураку, не хватало? Квартира была, костюм был, заработок был. Девки любили!» Ан нет, все побольше грабануть хочется. Вот тебе и отольется. Это я так говорю, если на тебе милиционер не висит. Если Копытов на тебе - вышку получишь, не иначе.

У Читы сразу же затряслись руки.

- Я не знаю никакого Копытова, я не убивал милиционера, я вообще никого не могу убить.

- Чем ты д-докажешь свое алиби? - спросил Садчиков. - Где ты был в ночь убийства?

Чита стал ломать свои длинные пальцы, поднеся их к подбородку.

- Сейчас, сейчас я вспомню. Только погодите одну минуточку. Сейчас. Ну да, конечно, я в ту ночь был у Наденьки…

- В какую? Откуда ты з-знаешь, в какую ночь был убит Копытов?

- Я не знаю…

- Врешь. Отвечай быстро! Смотри в глаза!

- Только не бейте меня!

Садчиков засмеялся.

- Д-да кто об тебя р-руки станет марать? Наслушался глупостей о нас и пошел истерику выкручивать. Т-ты лучше мне ответь на вопрос.

- Вы не спрашивайте так строго. Я не могу, когда строго.

- Чита, тебе Сударь говорил про убийство? Отвечай правду.

- Клянусь жизнью - нет! Он мне только дал пистолет.

- А какой из себя Прохор, Чита? Опиши-ка нам его…

- Обыкновенный. Старичок. С палкой ходит и говорит вроде как блаженненький. Он мне и дал…

Чита осекся, потому что понял: скажи он слово - и полетит к чертям версия о пистолете, купленном на вокзале. Садчиков, как показалось Чите, ничего не заметил, а комиссар что-то писал на листке бумаги и, казалось, вообще в разговоре не участвовал.

- Ч-чита, скажи-ка мне вот что… Старик Прохор с какого вокзала приезжал?

- Вроде бы, с Курского. Он там нам встречу назначил.

- Это-то за день перед задуманным грабежом профессора и скрипача?

- Да.

Комиссар оторвался от своих бумаг и спросил:

- Именно там, у Курского, Прохор и дал тебе пистолет?

- Какой пистолет?

- Смотри в глаза!

- Я… смотрю…

- Ну!

- Ой, не надо так смотреть на меня…

- Отвечай!