Певчая

Но я слушала с внезапной надеждой. И за звуками страха, наполнявшими комнату, я уловила то, что гримуар хотел скрыть: мелодию, ведущую к его разрушению. И высокие ноты страха гримуара, что я призову Дикую магию и использую ее.

Могла ли я? Стала бы? Снимать рубин, чтобы услышать песню четко, было ужасным риском. Не было гарантии, что это правильная песня, что она сработает.

«Ты не посмеешь», — быстро сказал гримуар.

Вспыхнул мой страх Дикой магии. Как можно было даже думать о таком? Мой рубин был моим ключом к безопасности. А если я потеряю его навеки?

Но если страх почти остановил меня, он дал мне подсказку. Почему гримуар так боялся? Думал, что я добьюсь успеха?

Убрав руку от гримуара, я сняла рубин. Он упал на страницы открытой книги, страшная музыка охватила меня, как сильный ветер. Тысячи порочных мелодий выли в моих вшах, желая, чтобы я спела их. Но я отыскала песню, которая была мне нужна, пробилась сквозь другие песни к той, что уничтожит гримуар.

Я дала ей пропитать меня, сила гнева гримуара обрушилась на меня.

«Если разрушишь меня, уничтожишь и себя. Люди в комнате ненавидят тебя. Они порежут тебя на куски, когда я пропаду».

Я закрыла глаза, не желая верить в это, но боясь, что это так.

«Они — твои враги. Король…»

— У него доброе сердце, — вяло сказала я. — Я чувствовала это, когда была в его голове. Он не хочет править страхом.

«Его вырастили с ненавистью к Певчим. Его растили охотиться и убивать их. Если у тебя не будет моей силы, он убьет тебя».

Я задрожала. Был ли гримуар прав?

«И те, кто помогали тебе, так называемый колледж, думаешь, доверяют тебе? Думаешь, они восхищаются тобой? Нет. Если бы они могли, они бы раздавили тебя и забрали у тебя твою магию. Даже этот Нат. Он ненавидит магию, он говорил тебе это. Значит, он ненавидит тебя. Он и его товарищи умные. Тебе будет сложно управлять ими».

Мир передо мной кружился. Гримуар сошел с ума, раз начал подозревать Ната и его друзей? Или я была безумной, доверившись им?

«Нет ничего безопасного.

Никому нельзя доверять.

Уничтожь меня, и умрешь сама».

Страх одолел меня, я опустилась на колени, впившись в гримуар. Я смутно помнила, что нашла песню, что уничтожит его. Но в этом не было смысла. Зачем уничтожать то, что, единственное во всем мире, желало мне безопасности?

А потом за огнем гримуара я заметила руки Ната. Руки, что провели меня через Яму воронов. Руки, что спасли меня. Руки, что привели меня в чувство, дали силы…

В голове прояснилось.

Нат не ненавидел меня.

Гримуар врал, чтобы спасти себя. Пока голова была ясной, я должна была попытаться покончить с этим тем способом, который я знала.

«Уничтожь меня, и погибнет твой камень, — прошипел гримуар. — Ты больше не будешь в безопасности».

Я не могла дышать. Это правда? Возможно. Но гримуар пытался скрыть от меня еще одно: не за всю безопасность нужно держаться.

Не медля больше, я запела.

Я словно бросилась в глубины океана. Я цеплялась за ноты, следовала холодной темной нити магии. Пока я пела, я чувствовала белый жар сопротивляющегося гримуара.

«Не разрушай меня. Не разрушай нас обоих».

Песня забирала у меня все — надежды, силы, всю меня. Вместе со страхом и отчаянием я чувствовала растущую радость. Чего бы мне это ни стоило, это дикое пение было сильным и правильным. Я была рождена для этого.

«Нет», — выл гримуар.

Я пела, и вой угасал. Гримуар слабел. Он становился все холоднее, пока мне не стало казаться, что я держу не книгу, а глыбу льда.

Только когда песня повернула к концу, гримуар заговорил снова, шепча:

«Не прогоняй меня во тьму».

Я допела до последней ноты, длинной и глубокой, и книга стала чистой и ломкой, мой камень соскользнул с ее страниц, сияя, как огонь. Тенегримы притихли, их силы таяли. К моему потрясению, один человек смог вырваться из их хватки. Скаргрейв.

Он бросился, но не на меня, а к гримуару. Его вел страх? Жадность? Может, горе? Но это было его ошибкой. Когда он коснулся гримуара, он рассыпался, как лед, унося его с собой. На миг крошечные сияющие осколки замерли в воздухе, как серебряные звезды, а потом пропали, как снежинки летом.

Шепот воронов утих.

Глава тридцать девятая

РАСПЛАТА

Я ошеломленно смотрела на Ната, а он — на меня, и боль на его лице сменяется растерянной радостью. Вороновые за ним выронили мечи и моргали, их глаза по-новому смотрели на мир. Но сильнее всех изменился король. Его тревога пропала, оставив потрясение и стеснение.

Гримуар говорил, что король ненавидел Певчих, но не было похоже, что он ненавидит меня. Я подняла камень. Цепочка пострадала, но не камень. Гримуар соврал и насчет этого? Я видела еще одну тонкую трещину, но она не была опасной. Обрадовавшись, я вернула рубин на место поверх моего сердца.

— Посмотрите, Ваше величество! — один из Вороновых стоял в дверях в Вороновую яму и махал рукой. — Теперь это просто вороны.

Король Генрих моргнул и повернулся ко мне.

— Тенегримы исчезли?

— Да, — сказала я. — Их больше нет.

— А лорд Скаргрейв? Он тоже исчез?

— Думаю, да.

Печаль и облегчение смешались на его лице. А потом он осторожно спросил у меня: