Пьяная Россия. Том 3

Вскоре, санитарки унесли матрац и постельное белье, оставив кровать с голой панцирной сеткой сиротливо стоять у стены. Какое-то время было тихо, и только последний сосед Колесникова, что лежал почти у самого окна вздыхал сквозь сон, он находился в забытьи и по всему видать, врачи поставили на нем жирный крест, изредка только проверяя его пульс. Весь опутанный проводами капельниц, сосед был недвижим и Анатолий Сергеевич со страхом подумал, кто же пожалует за ним, кого еще суждено увидеть? Но увидел свою дочь. Зареванную и от того более некрасивую. Он удивился, неужели его глупая Вера плакала о смерти тучного старика? Но нет, захлебываясь, беспрестанно сморкаясь, Вера рассказала о Сереженьке, убившем остро заточенным гвоздем кого-то в зоне. Кто-то нехороший, а Вера всегда стояла на стороне сына и даже мысли не допускала при всей абсурдности ситуации, что ее сын – преступник, так вот, кто-то нехороший вынудил Сереженьку защищаться! Какой кошмар, рыдала она, теперь ему увеличат срок, а сроки сейчас дают громадные и может, Сереженька не выйдет, потому как, высморкалась она в мокрый от слез, носовой платок, он написал письмо, что заразился туберкулезом!

– Есть бог на свете! – с чувством благодарности, поглядев в потолок, произнес Анатолий Сергеевич.

– Как хорошо, что ты меня понимаешь! – воскликнула Вера, выгружая из сумки йогурты и баночки с фруктовым пюре, которые с особой неприязнью встретил Колесников, но вспомнив про капельницы, смиренно вздохнул.

Санитарки принесли матрац и чистое постельное белье, перестелили кровать тучного старика, поглядели равнодушно на плачущую Колесникову и ушли, оставив двери палаты, как всегда, днем, раскрытыми.

Заглянула девочка, та самая. Покосившись на Веру, подошла к Анатолию Сергеевичу с другой стороны, прислонилась теплым бочком к его плечу:

– А я узнала, как меня зовут, – сказала она Анатолию Сергеевичу.

– И как же?

– Маня! – торжествуя, сияя глазами, ответила она.

– Стало быть, Мария! – уточнил Колесников.

Девочка задумалась и покачала головой:

– Не знаю, только когда меня из морга забирали, мужчина и женщина, рухнули на колени и заблажили: «Маня, Манечка!»

Кожа рук Анатолия Сергеевича покрылась мурашками. А Маня к чему-то прислушалась, и удивленно поглядев на Колесникова, сказала:

– Меня кто-то зовет?

– Кто? – пересохшими губами, спросил Анатолий Сергеевич.

Маня прислушалась:

– Дядя зовет. Ласково. Говорит, где же ты потерялась?

– Что за дядя? – потребовал ответа Колесников, просто умирая от страха.

– Дедушка! – протянула руки к дверям, Маня.

В палату вплыл серебристый призрак, светящийся, в белых одеждах, но тем не менее, по виду, старый, наверное, ровесник Колесникова.

– Манечка, внученька! – улыбнулся он и потянулся за ней. – Пойдем домой, бабушка заждалась!

Девочка весело рассмеялась, и легко впрыгнув в воздух, последовала за дедом, послав на прощание воздушный поцелуй остолбеневшему Колесникову, и только когда они оба исчезли за дверью, Анатолий Сергеевич различил голос дочери. Оказывается, она рассказывала что-то несущественное о своем Сереженьке.

– Боже мой, да за что же мне это? – простонал Колесников и про мучившие его галлюцинации и про глупости своей дочери.

– Папочка, ты пить хочешь, да? – подскочила тут Вера и бросилась ухаживать. – Что же ты сразу не сказал?

5

– Анатолий Сергеевич, мы вас вылечим! Мы можем это сделать! – смеялись молодые ученые, потрясая перед его носом запечатанной колбой с голубой водой.

– Старость – это болезнь. Любую болезнь, как известно, можно вылечить. Так вот, мы изобрели эликсир молодости, а может даже, эликсир бессмертия!

Колесников смотрел с глубоким недоверием.

– Анатолий Сергеевич, рискните, чем черт не шутит, – уговаривали его ученые, – правда, пробы прошли только мыши, но успешно, весьма успешно!

Вскричали они, наблюдая его отрицательную реакцию.

– И ведь вам все равно, вас же сюда умирать привезли! – с жестокостью, присущей не только ученым, как правило, сплошь циникам и скептикам, но и вообще молодым людям, заявили они, откупоривая колбу.

Если бы Анатолий Сергеевич мог, он бы пожал плечами и выпил, не глядя, но понюхав содержимое колбы и ощутив явственный запах спирта, скривился от отвращения.

– Что такое? – вскричали ученые и догадались, все же они были учеными, сунуть огрызок карандаша в слабую руку Колесникова, услужливо подставили раскрытую записную книжку.

Анатолий Сергеевич, превозмогая слабость, написал одно слово: «спирт».

Ученые подтвердили и наперебой рассказали, как был выведен эликсир молодости, какие прошел испытания, как чувствуют себя подопытные мыши.

Колесников покачал головой в знак недоверия, но вспомнив про пугающие явления, произошедшие с ним в последнее время, согласился. И в самом деле, что он теряет, в лучшем случае, случае удачи – эту койку, душную палату, вечно пьяных медиков-студентов и смерти соседей, а в худшем опять-таки потеряет все это, но уже с правом на забвение или, что там происходит, после смерти? Теперь уже Колесников не смог бы с точностью утверждать, что и как происходит.