Пьяная Россия. Том второй

Игнаша был одаренным, хотя и родился в непутевой, пьющей семье. Бабка Аглая съездила в город, за внуком и через суд лишила родителей прав, саму себя, назначив родительницей для молчаливого, задумчивого мальчика. Не пожалела в данном случае ни сына, ни снохи. Игнаша сразу назвал ее мамой.

Выучив его на золотую медаль, а после и на красный диплом, бабка Аглая расслабилась и померла, когда ее обожаемый внук получил место в престижной московской лаборатории связанной с ядерной физикой.

Но не знала бабка Аглая, что к стране вплотную подобрались враги народа и через год-другой надежных Советов не станет, лаборатория развалиться, а Игнаша вернется в деревню, злой на врагов народа, злой на власть имущих.

Постепенно, страна выползла из руин и занялась глупостями. Слушая отчетные речи врагов народа из правительства, Игнаша негодовал, потому, как жизнь в России оставалась нищенской, зарплаты и пенсии вызывали слезы негодования, а цены на продукты и так называемые, коммунальные услуги постоянно росли.

Горя местью, Игнаша применил свои таланты и обеспечил деревню «государственным» электричеством. Он назвал свою диверсию моральной и материальной компенсацией.

Конечно, наезжали электрики, наезжали власть имущие, но обнаружить что-либо не могли, а лишь грозились обрезать деревню за неуплату долгов. Долги напридумали многомиллионные, деревню отрезали, обесточив и обрезав все, что можно. Но свет в избы продолжал поступать, попробуй-ка, угляди посреди березок тот, единственный кабель, что тянулся незаметной линией к соседним вышкам с током высокого напряжения.

Игнаша напоследок скрутил дулю и плюнул вслед электрикам.

Но на этом не успокоился. А устроил невиданное чудо…

Пройдя в избу, старуха присела на скамейку у входной двери. Протянула руку, нащупывая возле себя пульт управления, нажала соответствующие кнопки. Дом мгновенно ожил. Зажглась люстра под потолком, включился телевизор, раскрылся холодильник, от плиты протянулись две механические руки, осторожно извлекли из ячеек четыре яйца, поднесли к сковородке, миг, и аромат шкворчащей яичницы заставил старуху подняться.

Недовольная собственной усталостью, она вышла в обширные сени, где за плотно закрывающейся ширмой ее уже ждал стальной поддон с лейкой теплого душа. Горячей воды хватало надолго, иной раз и на час, таков был план изобретателя. Отработанная вода уходила по трубам в дальнюю, никому не нужную болотину. Рядом с душем, за фанерными стенками, прятался унитаз и не привыкшие к благам цивилизации, деревенские старики замученные жестокими хворями своих старых тел, кланялись Игнаше в ножки, ведь иные по часу не могли сойти со стульчака, тем не менее, холодные дворовые уборные были забыты.

Старуха, вкусно поужинав, уселась поудобнее, сквозь дрему наблюдая, как механические руки снуют от корзины к тазу и обратно, ловко отделяя ягоды от листочков, остатков паутины и прочего лесного мусора, что неизбежно попадают в корзины любого ягодника, как ни старайся.

После, старуха встала и тяжело побрела к нагретой спрятанными повсюду механизмами, легла и сразу уснула, во сне ей чудился сладкий запах черничного варенья.

Механические руки действительно сварили варенье и, закатав в трехлитровые банки необходимое человеку лакомство, угомонились, убравшись в нишу за плитой.

Кстати, отдельно о плите. Плита не была дровяной или газовой, не была она и электрической, а работала неведомо для деревенских людей, как… Конечно, люди пытались расспросить изобретателя, у каждого в доме стояла такая плита, но Игнаша только рукой махал, дескать, что я могу объяснить, это тоже самое, что первокласснику рассказывать о высшей математике, бесполезная трата времени и сил.

И люди отступили, тем более, Игнаша продолжал неспокойным ветром, горя духом справедливости, носиться по деревне, совершенствуя свои механизмы. Под его руками и при наличии неугасимой, абсолютно гиперактивной натуры рождались такие шедевры, как «быстролет». Машина в форме инопланетного «блюдца». Передвигающаяся столь быстро, что иные «инопланетяне» из деревенских бледнели и теряли сознание. Игнаша поработал над машиной. Теперь все, кто хотел, передвигался на «быстролете», как хотел и куда хотел. «Быстролет» оказался невидим, как для радаров, так и для сверхзвуковых боевых самолетов, охраняющих границы.

Игнаша хохотал, торжествуя:

– Катитесь, враги поганые со своими паспортами! – кричал он и показывал дули вслед исчезающим с умопомрачительной скоростью границам России, границам других стран.