Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени)

– Раздвинь ноги, Кэтлин.

Таким же медленным плавным движением он стал водить душистым мылом меж ее ног. Мускулы живота сжались, когда его руки прикоснулись к самой интимной части тела. Она услышала, как мыло скользнуло в воду.

– Ты уронил… – У нее перехватило дыхание, когда его пальцы вошли в нее. Грудь судорожно вздымалась и опускалась, ей стало трудно дышать.

Коснувшись губами мочки ее уха, он начал гладить и сжимать ее ягодицы.

– Сегодня мы с тобой заговорили о гаремах и белых рабынях. И мне захотелось иметь собственный…

– Гарем?..

– Я не жадный. Мне хватит и одной наложницы. – Его теплый влажный язык коснулся ее левого уха. – Тебе нравится такая игра в гарем?

– Пожалуй, я… уже наигралась.

– Нет, ты еще не успела даже войти во вкус… Тебе будет так хорошо, как никогда, – сказал он и вдруг одним резким движением вошел в нее.

Кэтлин издала низкий сладострастный вопль.

– Не мешай мне. Почувствуй себя рабыней, а меня – шейхом, который только что купил тебя. Дай мне поиграть с тобой… – Его губы ласкали ее ухо. – Мы в сердце Сахары. Ты хотела убежать от меня, но я тебя поймал. Никто не услышит и не поможет тебе.

– Какой дикарь!

– Большинство мужчин не прочь побыть некоторое время дикарями.

Он снова резко вошел в нее и замер, тесно прижимая к себе, стиснув бедра:

– Теперь ты моя. Ты предназначена одному мне. Чувствуешь?

Кэтлин прикусила зубами нижнюю губу, чтобы не закричать.

– Да.

– Будешь сопротивляться?

– Нет.

– Хочешь, чтобы тебе на помощь прискакал спаситель на белом коне?

– Нет.

– Хорошо. На твое несчастье, по Сахаре трудно передвигаться на коне. – Его руки обхватили ее спереди, и пальцы скользнули по волнистым завиткам. – А так тебе нравится?

Глаза закрывались сами собой от чувства острого удовольствия, охватившего ее. Руки от слабости соскальзывали с фаянсовых плит. Едва шевеля губами, она прошептала:

– Да.

– Замри! Не шевелись! Если двинешь хотя бы пальцем, я перестану двигаться.

Он медленно вышел из нее, и Кэтлин ощутила болезненную пустоту внутри. Ей так хотелось, чтобы он вернулся, что мышцы заболели от напряжения.

– Алекс, ради бога! – жалобно простонала она.

– Ты хочешь?

– Да.

И, сжав зубы, она полностью подчинилась даже не ему, а своему собственному подсознательному желанию. Она и не подозревала, что в ней может проснуться такое. Сладостно-болезненная пытка продолжалась. Минуты текли как часы. Она слышала тяжелое дыхание Алекса. Чувствовала его горячие руки, сжимавшие ее талию, потом плечи, потом снова талию. Еще немного, и она больше не выдержит этой сладостной муки.

– Хорошо? – спросил Алекс на ухо.

Кэтлин проглотила комок, застрявший в горле.

– Что-то невозможное.

– Скажи мне, что ты чувствуешь?

– Я вся как в огне.

– Тебе станет лучше, если я разрешу тебе двигаться?

– Да.

– Тогда начинай! – И он слегка шлепнул ее по ягодицам.

Кэтлин подалась назад, прижимаясь к нему как можно сильнее и принимая его в глубь себя так, как ей хотелось.

Алекс держал ее за бедра. Теперь он сам замер в полной неподвижности, давая ей сбросить накопившееся напряжение, когда она стояла, не смея шевельнуться.

Слезы текли у Кэтлин по щекам, когда она наконец в изнеможении уперлась в стенку из плиток.

– Ш-ш-ш! – усмехнулся Алекс, не выпуская ее из рук. Его щека прижималась к ее щеке, он лежал грудью на ее спине. – Тебе ведь понравилось?

Она поняла: ей бы понравилось все, что бы он ни вытворял с ней.

– Понравилось… Словно я оседлала ураган.

Алекс усмехнулся:

– Меня еще ни разу не сравнивали с могущественными силами природы. – Он выключил душ, отдернул занавеску, взял полотенце, закутал ее и помог выйти из ванной. Растирая ее насухо, он заметил: – Кажется, мне и в самом деле удалась сцена из гаремной жизни!

– Но роль рабыни в обыденной жизни – не по мне.

– Какая жалость! А я уж было размечтался. Даже собирался нанять этого типа в красной рубашке, чтобы он и в самом деле похитил тебя и отвез ко мне в шатер. И тогда…

– Красной рубашке? – рассеянно переспросила она, смутно припоминая толстяка-туриста, который дал случайный повод для этой необузданной эротической игры. – Думаю, бедняга был бы просто потрясен, если бы знал, какие последствия имел его поход в Лувр. Но если ты начнешь обвинять, что это из-за меня…

– Неужели я стану обвинять тебя в чем бы то ни было после того, как ты позволила мне поиграть с тобой, подобно шейху со своей наложницей. – Он закутал ее в полотенце и повел к двери. – А теперь скорей в постель, пока ты не простудилась.

Генри Ле Клерк смотрел на них с откровенно скучающим выражением на лице. Кэтлин видела, как его длинные тонкие пальцы рассеянно поигрывают ножом для разрезания бумаги из слоновой кости. С момента их встречи его лицо последовательно меняло выражение – от обычной вежливости к легкому нетерпению и наконец к откровенному желанию поскорее распрощаться с ними.

Алекс замолчал, закончив свою тираду, в которой коротко и ясно изложил программу.