«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 1. От корчмы до винных акцизов Александра II

Главным праздником Либера и Либеры в сельской местности оставалось время уборки урожая, которое праздновалось по всей Италии с большой радостью и необузданной веселостью, постоянно прерывая государственные и судебные дела. Варрон в трактате о сельском хозяйстве советует призывать 12 главных для земледельца богов и оговаривает, что это должны быть боги, наиболее важные для сельского хозяйства, среди них Церера и Либер, дающие пищу и питье. И знатные, и простые люди имели обыкновение предаваться радостям этого времени, что особенно относится к все еще очень веселой сельской местности, в которой сохранила свои права часть древних обычаев с подвешиванием на деревья осцилл (мраморных дисков, на которых были нарисованы или высечены мифологические сюжеты), маскарадами и закланием козла как традиционной жертвы отцу Либеру. Интересно, что и в Италии существовал обычай в праздник Либера на перекрестках качаться на качелях, подобный греческому обычаю, практиковавшемуся во время Малых Дионисий. Народное предание объясняло его поисками на земле и на небе исчезнувшего Латина – в римской мифологии сына Фавна (был богом-покровителем земледелия и скотоводства) и родоначальника племени латинов. Либералии, отмечавшиеся в городе, приобрели иной характер. Это был чисто городской праздник. Обычным жертвенным даром была так называемая liba, т. е. жертвенная пища из полбы, меда и масла, подносившаяся Либеру40

.

В 186 г. до н. э. почти сразу после многолетнего нашествия карфагенского полководца Ганнибала на Италию культ Либера, по мнению Сената, стал угрожать римской государственности. Дело в том, что Ганнибал со своим войском находился в Италии много лет. Его имя переводится как «милость Баала». Баалом является финикийский древнейший бог, культ которого отправлялся в Карфагене и был во многом сходен с культами Либера и Дионисия. Жрецы устраивали ритуальные пьяные совокупления финикийцев без разбора полов. Мужчины оскоплялись. Дети приносились в жертву Баалу и Астарте (богине любви и власти) путем сжигания живьем. К ужасу членов Сената, поклонявшихся Юпитеру, выяснилось, что в культах Либера на территории Италии происходили противоестественные оргии и даже человеческие жертвоприношения. Было учреждено разбирательство. Им руководили консулы Спурий Постумий Альбин и Квинт Марций Филипп. Согласно рассказу древнеримского историка Тита Ливия, по результатам следствия им были сделаны следующие выводы: «Началось все с того, что в Этрурии объявился низкого происхождения грек, не сведущий ни в одной из благородных наук, с которыми познакомил нас, для совершенствования тела и духа, просвещеннейший из народов. Это был жрец и прорицатель, не из тех, кто во всеуслышание проповедует свою веру, и набирая себе платных учеников, пятнает людские умы заблуждениями, но руководитель тайных ночных обрядов. Сперва в эти таинства были посвящены лишь немногие, но затем наряду с мужчинами к ним были допущены женщины, а чтобы привлечь еще больше желающих, обряды стали сопровождать хмельными застольями. После того, как вино подогрело страсти, а ночное смешение женщин с мужчинами и подростков со взрослыми окончательно подавило чувство стыдливости, стал набирать силу всевозможный разврат, ибо каждый имел под рукой возможность удовлетворить тот порок, к которому больше всего склонялся. Но дело не ограничилось растлением женщин и благородных юношей: из этой кузницы порока стали распространяться лжесвидетельства, подделка печатей и завещаний, клеветнические доносы, оттуда же – отравления и убийства внутри семьи, не оставлявшие подчас даже останков для погребения. Много творилось подлогов, но еще больше насилий, причем последние долго удавалось скрывать, так как крики насилуемых и убиваемых, звавших на помощь, заглушались воплями и завываниями, грохотом барабанов и звоном литавр. Из Этрурии это тлетворное зло, словно заразная болезнь, просочилось и в Рим. Поначалу огромность столицы, дававшая простор и безнаказанность такого рода проделкам, помогала скрывать их, но слух о происходящем все же дошел до консула Постумия»41

.