«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 1. От корчмы до винных акцизов Александра II

В кабаках имели право пить только посадские и крестьяне, люди других сословий пили вина, водки, меды, кислые щи, квасы и многие другие напитки дома. Спиртное по-прежнему подавалось без закуски, а тех, кто приносил закуску с собой, выгоняли в шею. Вскоре разрешили расплачиваться вещами под залог, и клиенты пропивались вплоть до нательных крестов, теряя человеческий облик и получая от кабатчиков презрительное прозвище «питухов». Деньги поступали в казну. В результате возникли чудовищные по своей сути питейные дома, где можно только пить, а есть – нельзя. Если в древнеславянской корчме, как и в татарском кабаке или немецком постоялом дворе, можно было есть и пить, то в московском кабаке велено только пить и пить, и, что самое главное, одному лишь простому народу, т. е. крестьянам и посадским, поскольку им одним было запрещено приготовлять домашние питья. Чтобы увеличить прибыль, кабатчики завлекали публику выступлениями скоморохов и гусляров, торговали водкой навынос, ездили со своим товаром по домам и местам массового скопления людей, отпускали в долг, затем взыскивая деньги «с правежом великим» (правеж – взыскание долга истязаниями и битьем).

При многих кабаках были так называемые «записные пьяницы». Они стояли у входа в заведение и всячески старались заманить побольше клиентов: расхваливали вино, кричали о невиданной его дешевизне, хулили конкурентов, а то и просто тащили за рукав случайных прохожих. Добившись своего, они тут же принимались стравливать «питухов» между собой, и как только те брались за грудки, целовальник громким голосом призывал стражу. «Записной пьяница» вступался за драчунов и брался их помирить. Пили «мировую», за ней следовали бесчисленные добавки – и так до тех пор, пока все не лягут под стол. Следом начиналась работа целовальника: он обсчитывал гуляк безо всякой опаски. У «записного пьяницы» была важная привилегия: ему принадлежала десятая чарка любой выпивающей компании. Если бражники забывали поднести «налог» сами, тот с бранью требовал отдать заработанное.

Иногда пропившему последние деньги посетителю бесплатно наливали похмельную чарку. Тоже с умыслом: похмельная чарка давала толчок к последующему пьяному застолью. Только теперь уже «похмелившийся бесплатно» рассчитывался за водку одеждой, а порой и домашним скарбом. Такой расчет назывался закладом. И крестьяне пропивали в кабаках последнее имущество. Однажды уфимский воевода заковал в цепи выпивоху-подъячего «за его дуровство и за поругание православныя християнския веры, понеже в кабаке снял с себя крест и закладывал на пропой, на вино».

Много бед населению причиняли постоянные кабаки. Но особенно горькие жалобы вызывали подвижные отделения постоянного кабака, так называемые «гуляй-кабаки». При помощи этих «гуляй-кабаков» главный кабак втягивал окрестное общество в распространяемую им атмосферу пьяного разгула и высасывал из него накопленные средства. Таким образом, не только население тянулось в кабак, но и кабак предупредительно двигался к населению; его отделения расходились как бы лучами от центра к окраинам. Это была торговля не только на вынос, но и в развоз. Зоркий глаз уездного питейного управления или кабацкого откупщика не оставлял без внимания даже и далеких от постоянного кабака волостей, обслуживать которые и посылались гуляй-кабаки, в особенности во время храмового праздника, ярмарки или других подобных случаев, за которыми кабатчики заботливо следили102

.

Приезжая в дальнюю от постоянного кабака волость, гуляй-кабак оставался в ней иногда недели по две и по три, кабатчики варили пиво тут же на месте и силой захватывали у крестьян помещение во дворах и подводы из волости в волость. Если же кто из крестьян отказывал в постое, к тому «приметывались», обвиняя его в безъявочном питье, в держании у себя питья, изготовленного дома без требуемого заявления властям. На крестьян «наметывали напойные деньги», т. е. взыскивали деньги якобы за выпитое вино, вдвое или втрое действительной суммы. В случае отказа их уплачивать с крестьян взыскивали «напойные» деньги правежом, не уведомляя о том даже местного воеводу. При этом самое наказание производилось сопровождавшими «гуляй-кабак» работниками откупщика – «чумаками».