«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 1. От корчмы до винных акцизов Александра II

Не уступали им и священники: «Духовные лица не стремятся к тому, чтобы быть свободными от этого порока. Так же легко можно встретить пьяного попа и монаха, как и пьяного мужика. Хотя ни в одном монастыре не пьют ни вина, ни водки, ни меда, ни крепкого пива, а пьют лишь квас, т. е. слабое пиво, тем не менее монахи, выходя из монастырей и находясь в гостях у добрых друзей, считают себя в праве не только не отказываться от хорошей выпивки, но даже и сами требуют таковой и жадно пьют, наслаждаясь этим до того, что их только по одежде можно отличить от пьяных мирян. Когда мы в составе второго посольства, проезжали через Великий Новгород, я однажды видел, как священник в одном кафтане или нижнем платье (верхнее, вероятно, им было заложено в кабаке) шатался по улицам. Когда он подошел к моему помещению, он, по русскому обычаю, думал благословить стрельцов, стоявших на страже. Когда он протянул руку и захотел несколько наклониться, голова его отяжелела и он упал в грязь. Так как стрельцы опять подняли его, то он их все-таки благословил выпачканными в грязи пальцами. Подобные зрелища можно наблюдать ежедневно, и поэтому никто из русских им не удивляется»139

.

Поэтому Михаил Федорович жестко регламентировал употребление спиртного. Выпивать разрешалось только четыре недели в году: на Масленицу, в недели, которые следовали после праздников Пасхи и зимнего Николы, а также после Димитриевской субботы. За питие в другое время штрафовали. Нарушители платили немалые по тем временам деньги – два рубля. Царь Михаил Федорович строго запретил содержать питейные заведения, корчмы на гостиных дворах в крупных торговых городах.

Кроме того, чтобы излишне не привлекать в кабаки посетителей, в них было запрещено исполнять музыку. В 1636 г. девять нижегородских протопопов и священников, возглавляемых викарным (помогающим в управлении правящему епархиальному архиерею) священником Иоанном Нероновым, подали патриарху Иоасафу (1634–1641 гг.), преемнику Филарета, «память», (меморандум), в которой описали весьма печальную картину русских церковных нравов. Протопопы и священники в своей «памяти» обращали внимание иерархов на царящие в храмах «ложь христианскую», на непорядки и несоблюдение духа веры. По вине служителей церквей, желающих поскорее провести богослужение, в церквях стало широко использоваться многогласие – одновременное чтение разных молитв, «говорят голосов в пять-шесть и более, со всем небрежением, поскору». В результате никто из прихожан не мог понять богослужения. В самой церкви во время службы нередко прихожане ходили, разговаривали, не слушали молитв, а некоторые даже умудрялись обмениваться шутливыми замечаниями и вступали во время службы в спор. Нижегородские священники отмечали, что в храме прихожане не получают никакого христианского воспитания, их духовный уровень остается очень низким. Нравственное состояние населения вызывает особое огорчение – прихожане пьянствуют, предаются разврату: «делают… по домам игpища и собиpаются… по многy мyжи и жены… делают… лyбяныя кобылки и тypы…, а на лица свои налагают личины косматыя и звеpовидныя и одеждy таковyю ж, а сзади себе yтвеpжают хвосты», тут же присутствуют «коpчмиты… с кабаками и со всякими пьяными питии», а «игpецы и медветчики и скомоpохи… пpазднуют… пьянствyют, пляшут и в бyбны бьют и в сypны pевyт и в личинах ходят»140.

Вслед за Нижним Новгородом по всей стране – в Пскове, Калуге, Вологде, Суздале и других городах России выступили священнослужители с требованием от иерархии перемен в жизни и режиме церкви. В Ржеве, у Пскова местные священники в 1637 г. потребовали от правительства закрытия местного питейного заведения, которое, по их мнению, являлось очагом безнравственности и преступлений и вело к разорению населения. В Вологде сам епископ Варлаам в 1639 г. стал активно бороться против пьянства среди подчиненного ему клира.