Пиар добра или как просрать всё

И вдруг в тот памятный день Лилю неожиданно позвала ее мама. Лиля обернулась, на секунду отвлеклась. Я взлетел в очередной раз в небо, подброшенный смуглыми руками красивой девицы, женский голос кричал «ура», я летал в синем небе, было летнее утро. И вдруг – вместо женских рук – асфальт. Это был он – полный просер. Эпический, античный. Я упал. Было трагично. Все соседи повыбежали смотреть на беду. Моя мама сразу отъехала в обморок. Лиля тоже отъехала. Даже мама Лили отъехала, но она притворялась - она меня не любила, и была рада, что я упал.

И вдруг я закричал. Но что это был за крик! Младенцы так не кричат. Я кричал громко, долго, потому что я понял, что славы нет, и почестей нет, нет чуда, нет величия, нет женских рук, нет летнего утра. Ничего этого волшебного нет. Есть только асфальт. Я кричал как раненый кабан, как бешеный енот, я кричал, потому что мне было обидно и больно, больно и грустно.

Потом это вошло в привычку. В том смысле, что именно так я потом чувствовал себя всю свою жизнь.

Бабушка и будущее

Моя бабушка была красивая. Бабушки ведь бывают разные. Бабушки бывают горбатые, тусклые, бесформенные, страшные, никчемные. Конечно, это можно понять, ведь старость – не радость.

А моя бабушка была красивая. Прежде всего, нужно сказать, что бабушка была трансильванской цыганкой. Широко известно, что Трансильвания – родина графа Дракулы, вампира и романтика, и, насколько я знаю, родственника моей бабушки, по отцовской линии. У моей бабушки были обычные для цыган черные волосы и присущие только трансильванкам синие, пронзительно синие глаза. Холодные и очень гордые. А лицо у бабушки было матово-белое. Топ-модели бьются за это сочетание: черные волосы, синие глаза, белая кожа. И все равно топ-модели – макаки по сравнению с моей бабушкой. Наверное, потому, что она не добивалась своей красоты, а просто и обыденно носила ее на себе, как платок.

Так случилось, что моя бабушка воспитала меня. Ведь мой папа не смог воспитать меня, потому что он синячил и в его голове постоянно пели цыгане вот так: Ай-нэ-нэ-нэ, ай-нэ-нэ! Это свело папу в могилу. А мама тоже не смогла воспитывать меня, потому что в голове папы пели цыгане, ай-нэ-нэ-нэ, и на маму легла вся ответственность за меня, поэтому маме пришлось много работать, чтобы меня обеспечить всем необходимым: фломастерами, пеналом и ранцем, а также лечить меня от детских болезней, поэтому у мамы было мало времени и она сильно уставала. Поэтому меня воспитывала бабушка.

Бабушка была очень свирепа. Ее даже побаивался дедушка, то есть, ее муж, старый винодел и молчун, человек мощный, изготовленный из цельной глыбы гранита. Но побаивался. Потому что бабушка умела так взглянуть своими холодными синими глазами, что внутри у человека разливался холод, и человек моментально заполнялся льдом. А будучи заполненным изнутри голубым, прозрачным льдом, человек полностью утрачивает способность сопротивляться. Его воля отказывает ему в самом элементарном. Это очень опасно. Если это состояние вовремя не прекратить, человек может погибнуть. Конечно, бабушка редко доводила дело до этого.

А еще бабушка видела будущее. Она его видела не как видят его прорицатели – они для того, чтобы увидеть будущее, сначала берут у людей бабло, потом покупают на него китайские палочки-вонючки, жгут их и зловеще машут клешнями. А бабушка видела будущее бесплатно и без оккультной вони.

Я, когда в детстве узнал, что бабушка видит будущее, очень удивился и спросил бабушку, как она это делает, и зачем. А бабушка ответила, что она сама не знает, как это делает, но точно знает, что нужно ей это для того, чтобы готовить долму. Бабушка готовила очень вкусную долму. А для приготовления очень вкусной долмы важно знать много чего: в какой день сорвать виноградный листок, и какой именно листок сорвать из тысячи возможных, сколько рисинок спрятать в каждый виноградный листок, в какой час зажечь огонь под казаном, а в какой час – погасить, и в какую минуту подойти к казану, снять крышку, понюхать аппетитный воздух и сказать: всё. Дар предвидения позволял бабушке, конечно, не только вкусно готовить долму. Попутно она знала, кто когда родится и умрет, когда на планете случатся катаклизмы и войны. Было время, и я его помню, когда к бабушке приходили разные люди, и просили сказать им, что с ними будет. Бабушка смотрела на них своими холодными глазами, люди заполнялись льдом, их воля отказывала, тогда бабушка отвечала на их вопрос:

- Будет с вами то же, что и со всеми, трава через вас прорастет, красиво будет.

Иногда бабушка и вовсе прогоняла приходивших к ней, и они убегали с треском – это трещал заполнивший их лед.

А ко мне бабушка всегда была очень доброй – не знаю, почему. Она никогда не смотрела на меня так, чтобы я заполнился льдом. Бабушка очень любила петь и меня кормить. Кормила она меня вкусно, в этом ей помогала способность видеть температуру внутри казана с долмой, равно как и внутри глобальных тектонических пластов земли.