Пять из шести

Маша подняла на Петра Петровича недоумевающий взгляд. Его глаза больше не улыбались. Они были строгими, а взгляд цепким. Маша подумала, что сейчас, возможно, решится её судьба. Лгать этому человеку она не могла, да и не хотела, потому, набрав в грудь воздуха, выдала всё, что она думала и про жизнь, и про власть. Она понимала, что говорит сбивчиво и слишком эмоционально. Оттого смущалась. Смущаясь, краснела и, как следствие, смущалась ещё сильнее. Глаза она убрала ещё в начале монолога, и посмела поднять их только, когда выговорилась. Пётр Петрович смотрел на неё уже совсем не строго, скорее, участливо. «Похоже, я провалила экзамен», — подумала Маша, вновь опуская взгляд; ей стало себя жалко. Глаза предательски заблестели, но слёзы она сдержала.

— У меня к вам остался последний вопрос, Маша, — услышала она голос Петра Петровича. — Нам показалось, что ваше письмо сродни заявлению о приёме на работу, это так?

Маша горестно вздохнула и кивнула.

— Можешь считать, что твоё заявление принято к рассмотрению, — переходя на «ты» сказал Пётр Петрович.

Маша вскинула на него враз высохшие глаза.

— Правда?!

В этом «правда» было столько вырвавшейся наружу потаённой надежды, что Пётр Петрович не выдержал и рассмеялся.

— Правда!

Теперь рассмеялась и Маша. Лицо Петра Петровича стало вновь серьёзным.

— С этой минуты ты, Маша, включена в список кандидатов на работу в специальных службах, задачей которых является обеспечение безопасности России. Вот два документа, которые тебе необходимо подписать. Прежде чем поставить подпись, внимательно их прочти. Маша прочитала бумаги, которые достал из папки Пётр Петрович. Это были «Подписка о сотрудничестве» и «Подписка о неразглашении».

Убрав в папку бумаги, Пётр Петрович сказал:

— Слушай своё первое задание. Тебе необходимо как можно лучше окончить среднюю школу.

— А как же?.. — конец вопроса застрял в горле огорчённой девушки.

— Что «как же»? — переспросил Пётр Петрович.

Маша растерялась. Она ведь хотела спросить про спецподготовку, но в последний момент передумала. Теперь лихорадочно искала замену. Вот они, спасительные слова!

— Ну, если проявятся те, из-за границы?

— Вряд ли они сунутся к тебе, пока ты живёшь здесь. Но если такое всё-таки произойдёт, немедленно сообщи об этом Николаю Сергеевичу.

Маша понуро кивнула головой. Петру Петровичу, видимо, стало её жалко.

— Ну, пойми ты, — сказал он. — Не могу я организовать для тебя специального обучения в вашем городке. Хотя… — Маша с надеждой подняла голову. — Если ты готова два раза в месяц приезжать на выходные в Москву…

— Я готова приезжать каждые выходные! — вырвалось у Маши.

Пётр Петрович улыбнулся.

— Поверь мне, это будет перебор. Четырёх дней в месяц вполне достаточно. О дне первого приезда я сообщу дополнительно, когда будет составлен график твоей учёбы. Договорились?

Маша кивнула.

— А здесь я дополнительно запишусь в какую-нибудь секцию рукопашного боя.

— В какую-нибудь не стоит, — покачал головой Пётр Петрович. — И вообще, живи как жила. Нам лишнее внимание ни к чему. Кстати, как ты объяснишь родителям свои поездки в Москву, у тебя там есть, где переночевать?

— Ночевать буду у тёти Люды, это хорошая мамина подруга. А поездки объясню просто: нужны дополнительные занятия для поступления в институт.

— Хорошо придумала, — одобрил Пётр Петрович. — А мы, со своей стороны, твою легенду подсветим. Ну что, будем прощаться? Но перед этим я хочу тебя, как свою будущую коллегу, предостеречь. То, что ты высказала о положении в стране, первому встречному не рассказывают. И не делай обиженное лицо. Ты меня совсем не знаешь, может, я тебя провоцировал? Запомни на будущее: такое — только проверенным товарищам.

— А вас я могу считать проверенным товарищем? — спросила Маша.

— Можешь, — улыбнулся Пётр Петрович, — мы с тобой по одну сторону баррикад.

— Зачем вы это сказали? — воскликнула Маша. — А вдруг я вас провоцировала?

Пётр Петрович ошеломлённо посмотрел на неё, потом расхохотался.

— А ты молодец, быстро учишься!

* * *

Пётр Петрович и Маша прогуливались вдоль стены Новодевичьего монастыря. Осень уже дважды примерила свой конечный серебряный убор, осталась довольна и теперь спешно избавлялась от остатков золотистого и багрового, чтобы окончательно облачиться в зимние одежды. В начале встречи Пётр Петрович передал Маше папку и теперь молчал, искоса наблюдая за тем, как девушка знакомится с содержимым. Когда та закрыла папку и вернула, спросил:

— Всё запомнила? На руки график занятий, сама понимаешь, выдать не могу.

— А чего там запоминать? — пожала плечами Маша. — Четыре названия: иностранный язык, спецподготовка, спецпредметы и бассейн.

— А даты проведения занятий, их ведь довольно много?

— А зачем мне их запоминать? Проще после каждого занятия оговаривать дату следующего, мало ли что может измениться?

— Разумно, — одобрил Пётр Петрович, — молодец! Ну, а темы занятий тебе понятны?

— Иностранный язык понятен, — начала перечислять Маша. — Спецподготовка это, наверное, что-то для тела, а спецпредметы для мозгов, — быстро закончила она и посмотрела на Петра Петровича.