Пять копеек

И вот однажды, когда мы с Аничкой играли у них на веранде, я увидела среди ее игрушек пять копеек. Я тихонько положила монетку в карман платьица; Аничка ничего не заметила, и я решила, что на этом дело кончилось. Тут я предложила пойти играть ко мне, потому что мне нужно было отнести домой эти пять копеек. Аничка согласилась. Но как только мы вышли за калитку и прошли несколько шагов, я не удержалась, сунула руку в карман, вытащила только что украденный пятачок и похвасталась им перед Аничкой:

– Смотри, что у меня есть.

– Ты где взяла? – остановилась Аничка.

Я думала, она позавидует мне и только, такого вопроса я не ожидала, но быстро соврала:

– Я ходила в магазин и мне дали сдачу.

– И мне папа подарил сегодня пять копеек, – сообщила Аничка. – Я пойду посмотрю.

Аничка убежала в дом. Такого поворота событий я никак не ожидала, но была настолько уверена в своем превосходстве, что запросто обмануть Аничку мне не представлялось большим трудом, только бы дело не дошло до взрослых. Но пока я стояла, размышляя, не сбежать ли мне попросту, Аничка выбежала на крыльцо в слезах, ведя за собой маму. Сбежать я не успела.

Меня позвали во двор, и началось следствие.

Тетя Женя вертела в руках пятак, рассматривая его со всех сторон, и приговаривая:

– Вроде бы это Аничкины пять копеек.

Вышла бабушка, ей все рассказали. Бабушка тоже вертела в руках монету, щуря глаза, слушала, что ей говорили, качала головой, но молчала.

Я стояла на своем. Я даже сочинила, что я покупала, сколько у меня было денег, и что эти пять копеек сдача, которую мне дали сегодня утром в магазине, но я не успела отдать ее маме, а теперь обязательно нужно отдать, потому что она спросит. Вариант с магазином мне казался беспроигрышным, потому что меня действительно посылали иногда в магазин за чем-нибудь, завернув в бумажку, чтоб не растерялись монеты, нужную сумму денег. (Правда, однажды я потеряла целиком такую бумажку, и мама несколько раз посылала искать.)

Аничка заливалась слезами. А я стояла и совершенно не понимала, чего они подняли шум из-за каких-то пяти копеек: ведь у них много денег, Аничке еще дадут!.. А мы бедные, у нас мало денег. И вовсе не стоило из-за пяти копеек…

– Аничка, может, ты плохо смотрела, – засомневалась тетя Женя. – Пойди еще раз поищи. Куда ты их положила?

– Они у меня в игрушках бы-ыли-и, – всхлипывала Аничка.

Она убежала в дом, вернулась и доложила, что посмотрела хорошо, но пяти копеек нигде нет.

Все началось сначала.

Пришел из школы Аничкин старший брат Толик, ему тоже все рассказали.

Толик быстро осмотрел пять копеек и сказал строго Аничке:

– Чего ты орешь? Оля ходила в магазин и ей дали сдачу. Развели тут…

Но тетя Женя сказала, что можно бы узнать у самой моей мамы, посылала ли она меня сегодня в магазин или нет. Это было для меня новым ударом, потому что ни в какой магазин меня сегодня не посылали.

Я держалась очень независимо. Я прекрасно понимала, что совершила воровство. Но стыдно почему-то не было, – наверное я считала свой поступок всего лишь восстановлением маленькой справедливости. Единственное, о чем я жалела, это о том, что показала монетку Аничке: ведь не похвались я перед нею, я преспокойно отнесла бы деньги домой, и никто ничего не узнал бы.

И еще я думала о том, что вот и кончилась моя дружба с Аничкой. Я мысленно прощалась с теми шоколадками, апельсинами и другими вкусностями, которые мне здесь «улыбались». Ну и пожалуйста, ну и пусть.

В этот момент я совсем не презирала Аничку. «Теперь, – думала я, – я никогда больше не смогу прийти сюда, и никогда больше не буду играть с Аничкой, ведь я обворовала ее. Теперь Аничка будет презирать меня, и все будут презирать меня, потому что я украла».

Наконец, следствие было закончено. Я защищалась все слабее и слабее, под конец просто стояла и молчала. Пять копеек вернули Аничке с назиданием впредь не разбрасывать где попало деньги, после чего у счастливой Анички моментально высохли слезы. Тетя Женя с бабушкой вернулись в дом к своим делам. Аничка, прижав к груди потерянные и вновь обретенные пять копеек, которые выросли для нее в этот миг в целое состояние, побежала прятать их в свои заветные уголки.

А я, решив, что суд надо мной окончен, и мне больше ничего не остается, как навсегда забыть дорогу в этот дом, где, оказывается, мне было хорошо. Но поняла я это так неожиданно и вдруг, мысленно уже распростившись с ним навеки, – уйти восвояси, опозоренной, – направилась к калитке.

Вдруг рядом со мной оказалась Аничка. Она взяла меня за руку, улыбнулась и предложила:

– Давай прыгать с забора.

Я опешила. Как?! Что она такое говорит?! А пять копеек? Она что, уже все забыла?!

Но Аничка, не дожидаясь ответа, уже карабкалась на забор.