Пять лет рядом с президентом

Я обладаю совсем не авантюрным характером, стараюсь по возможности просчитывать свои шаги и их последствия, но иногда, в соответствии с обстоятельствами, рискую, проявляю безрассудство и не всегда выигрываю. Это относилось к кулачным боям в ранней молодости, когда однажды я был очень сильно помят деревенскими парнями. Или к попытке съехать по «черной трассе» на горных лыжах с одной из альпийских вершин: меня потом при помощи специальных саней-носилок и скорой помощи эвакуировали местные спасатели.

Однажды на небольшом катамаране я один уплыл далеко в море и на крутом вираже опрокинул его буквально себе на голову – в результате опять спасатели.

Но я не могу отнести к безрассудству свое активное и осмысленное участие в подавлении путча в августе 1991 года. Я ни на минуту не сомневался в нашей правоте, не испытывал колебаний и страха. Готов был и шел, как бы пафосно это ни звучало, за Ельциным до победного конца.

И этот эпизод с танком, на котором мы, сторонники президента, были с ним вместе в те первые часы путча, когда казалось, что всё уже потеряно, – однозначное тому подтверждение.

Никогда не сожалел и горжусь тем, что было сделано нами в августе 91-го, и тем, что флаг из моего кабинета был впервые официально поднят над Россией. Ничего общего с «цветными революциями» это не имело, народ вышел на улицы, чтобы противостоять военному перевороту.

В октябре 1993 года я также поддержал решительные действия Бориса Ельцина, который исполнил свой нелегкий долг президента и главнокомандующего по предотвращению гражданской войны и распада России.

Президент России дважды своими решительными действиями предотвратил гражданскую войну, большую кровь и распад России.

«Мы нашли золото КПСС!»

– Нашел, нашел…

С этими словами ко мне в кабинет ворвался наш заведующий хозяйством Анатолий Милов.

– Ну, что, что вы еще там нашли? – раздраженно ответил я.

Было уже минут двадцать одиннадцатого вечера, я очень устал, болела голова. Только вернулся от Бурбулиса – после путча он стал организовывать всякие полуночные совещания. В принципе, идея неплохая – иногда действительно удавалось совместными усилиями найти интересные решения. Но на этот раз обсуждения явно не получилось.

В конце августа мы частично переехали из здания МВЭС РСФСР на улице Льва Толстого в 3-й подъезд комплекса зданий ЦК КПСС на Старой площади. Все комнаты были завалены папками, связками бумаг и коробками. Даже если мы что-то и потеряли, это было не смертельно: предстояло заново почти с нуля отстроить систему регулирования внешнеэкономических связей.

Сейчас трудно себе даже представить, что внешнеэкономическая деятельность в СССР осуществлялась в соответствии с решениями ЦК КПСС. В лучшем случае, чтобы сохранить лицо, выпускались некие совместные постановления Совмина и ЦК КПСС. Всё приносилось на алтарь коммунистической внешней политики и внутренней идеологии.

Нам предстояло в авральном режиме создать систему экономического и административного регулирования внешнеэкономической деятельности.

Поэтому, когда завхоз ворвался ко мне в кабинет с криками: «Я нашел, нашел!..» – я был готов задушить его на месте. Во-первых, ведь я ничего не терял, и во-вторых, пора уже было, наконец, ехать домой, там меня ждала беременная Оксана. Разве она поверит, что я опять до девяти вечера жевал бутерброды в кабинете у Бурбулиса? Никогда.

– Виктор Николаевич, я нашел золото КПСС!

– Ну, давайте, – обреченно сказал я, – тащите.

– Я совершенно серьезно. В этом здании до нас размещался Международный отдел ЦК КПСС.

– Я в курсе. И возглавлял его Валентин Фалин, между прочим, умный и образованный человек.

– Возможно, но дело не в нем. Помните, позавчера по просьбе Пономарева, бывшего заведующего Международным отделом ЦК до Фалина, вы разрешили ему ходить на «работу».

– Да, я пожалел старого человека – он привык каждый день ходить на работу, хотя официально уже много лет на пенсии. Пономарев пишет некую историю международных связей КПСС, это может быть для нас полезно. Такое хождение на службу задает ему необходимый ритм жизни. Он не может сидеть дома и ничего не делать. Пока у нас есть несколько свободных кабинетов, пусть ходит и пишет, а там посмотрим.

– Так вот. Вчера я задержался на работе до 10 вечера. Всё ваши коробки таскал. Вижу – идет этот Пономарев; подошел к шахте лифта и стал слушать. Послушал, посмотрел вниз, одобрительно кивнул и пошел на выход. Я тоже подошел, тоже послушал: внизу гудит наш лифт.

– Ну и что?

– А то, что лифт у нас ниже первого этажа никогда не спускался. Официально у нас там лифтовая шахта для технического обслуживания и ремонта. Все, некуда ему дальше ездить. А там еще и свет горит.

– Значит, под нами не технический тупик, а нечто большее!

– А я о чем говорю. Сейчас я опять подошел к шахте – там шум и свет: значит, опять кипит какая-то работа.

– Тогда сделаем так – я прежде всего позвоню Ельцину; дело, очевидно, серьезное, а потом вас приглашу.