Пять минут до любви

— А мобильный я отключил.

— Тогда позвонишь с уличного автомата.

— А у нас двери запирают на ночь, в смысле, ворота двора, ключ находится у дворника, а я не знаю, где живет дворник…

— Хватит строить из себя идиота!

— Как ты со мной разговариваешь? Я не потерплю такого отсутствия уважения!

— Мне нужно домой!

— Останешься до утра — я сказал.

— А я сказала — не останусь.

— Ты ведешь себя как полный ребенок. В конце концов, это просто глупо. Если тебе не хватает в моей квартире мебели, завтра я куплю. Конечно, очаровательно, когда женщина иногда похожа на маленькую девочку, но если она постоянно прикидывается маленькой девочкой, то это уже диагноз.

— Лучше детский сад, чем дом престарелых.

— Это ты намекаешь на меня, да?

— Ни на что я не намекаю!

— Значит, ты считаешь, что я слишком для тебя стар? Знаешь что — пошла ты к черту! Теперь я уже сам не хочу, чтобы ты оставалась здесь! Мне осточертело то, как ты со мной обращаешься! Теперь я уже из принципа не хочу быть с тобой до утра!

— Вот и хорошо — отвезешь меня домой.

— Убирайся к чертовой матери куда хочешь!

Он покраснел от гнева, нервно засуетился на кухне, стал очень злой. В этот момент громко зазвонил телефон. Хлопнув дверью, он быстро выскочил в другую комнату.

Когда вернулся, был полностью одет. Выражение лица — по — прежнему очень злое. В руке вертел ключи от машины — так, будто это кинжал, на который он хотел меня нанизать.

— Пошли, я тебя отвезу.

— Пожалуйста, дай мне номер своего домашнего телефона!

Остановился на полдороги:

— Зачем?

— НУ, мы же с тобой встречаемся — вроде. И мне хотелось бы знать твой телефон.

— Чтобы ты постоянно мне звонила и действовала на нервы?

— Почему ты так решил?

— Полгода назад я встречался с одной девушкой, Наташей. Кстати, она была очень красивой, только много курила и пила. Так вот, она постоянно просила у меня денег. А когда я ее бросил, то стала звонить по несколько раз в день, а потом — орала по ночам под окнами.

— Я тебе обещаю — я не буду орать по ночам у тебя под окнами.

— Все вы так говорите! Мои женщины всегда только думали о себе, а то, что происходило со мной, их не интересовало!

— Я обещаю, что не буду тебе часто звонить, только в случае крайней необходимости. Я могу вообще не звонить, если ты не хочешь.

— Тогда зачем тебе мой домашний телефон?

Это уже превращалось в натуральную болезнь! Причем болезнь обидную и жестокую — как глупость в чистом виде. Но я не привыкла отступать.

— Для того, чтобы знать!

Он вздохнул, и я поняла, что победила его своим упорством. Я достала записную книжку, и он быстро продиктовал мне номер. Очевидно, надеясь, что я не успею его записать. Наивный! Любая запись, которую я вела в своих журналистских работах для текстовок сюжетов, всегда была ускоренной. Выходя из подъезда, я почему-то оглянулась на дом. В самом верху, на четвертом этаже, светились окна. Двор был похож на дно темного колодца, заполненного воздухом, как водой…

А потом я вдыхала в себя аромат ночи, ворвавшийся в распахнутые окна машины. Пьянящая ночная езда на повышенной скорости, и прохладный воздух, и мало машин, и ощущение, что рядом со мной — он… Словно в жизни ничего больше не нужно искать потому, что ничего больше не существует! Эти минуты были моим маленьким, потаенным, спрятанным от всех и никому не известным счастьем. И, глядя на ускользающую из — под колес дорогу, я пообещала себе, что на следующий раз обязательно останусь у него до утра. Мне было так хорошо, что я сказала вслух:

— Извини меня. В следующий раз я обязательно у тебя останусь.

Даже не повернувшись в мою сторону, он ответил:

— А я не хочу, чтобы ты оставалась у меня всегда. Это только по моему настроению.

— Да?

— Да. Если я захочу — останешься. Если нет — значит, уберешься. Все это не так важно.

Я замолчала. Я не знала, что еще можно было сказалась. Через некоторое время он нарушил молчание:

— Кстати, не удивляйся, если, когда ты мне позвонишь, трубку возьмет женщина. Послезавтра приезжает моя мама.

— Твоя мама?

— Да. На месяц. Она будет у меня жить.

Не знаю, зачем я это спросила — словно осенило, и я ляпнула:

— А как имя — отчество твоей мамы? Если я попаду на нее, то хоть познакомимся, поговорим….

Он так резко крутанул руль, что я чуть не выпала через боковое стекло.

— Да какое тебе дело! Тебя это не касается! Какого черта ты лезешь в мою жизнь! Что ты себе позволяешь!

От его истерических криков звенело в ушах. Его лицо стало багровым, глаза вылезли из орбит. Голос был истерически — пронзительным, повышенным просто до ненормальных пределов. Сначала я обалдела, но потом поняла. Он распсиховался так потому, что я поймала его на лжи. Он мне лгал. Женщина, которая будет в его квартире — не мама. Тогда кто?