Пять невест и одна демоница

Вот скользнул на воду шлюп с людьми. Взметнулись весла, рассыпая искры брызг. Море, будто не желая терпеть чужаков подняло волну, но и оно, обессиленное, лишь толкнуло неуклюжую пухлую лодчонку. А ведь могло бы понести, потянуть, швырнуть на зубы скал.

Появилось ощущение, что и море предало.

Но нет.

Идут. Ровно. Спокойно. Уверенные, что ничего-то им не грозит.

– Твари, – проворчал Ворон, стискивая рукоять короткого клинка. И некогда прикормленный кровью, ибо был Ворон воином и застал еще те времена, когда окрестные воды принадлежали Островам, тот отозвался. Эхо силы Брунгильда тоже ощутила.

– Помолчи, – буркнул отец.

Первое слово, произнесенное им с утра. Брунгильда покосилась. Стоит. Прямой и могучий, высокий, как та вот корабельная мачта. Плечи его по-прежнему широки и плащ из шкуры морского змея лежит на них. Он невыносимо тяжел, этот плащ, как и костяной венец. И отец с радостью бы отдал его.

Было бы кому.

Не было.

Брат слишком юн. И может статься, что не доживет он до тех дней, когда сумеет удержать тяжелый клинок. Хотелось есть.

Безумно хотелось есть.

И не только ей. Взгляд Ворона тоже был голодным. И те, другие, устремленные на корабль, в недрах которого должно было скрываться столь необходимое им зерно.

Но вот шлюпка коснулась дна. Море брызнуло пеной и отползло, а нога в высоком кожаном сапоге продавила песок. Человек, выбравшийся из лодки, был невысок, полноват и нехорош собой. Он явно не привык ни к шлюпу, ни к морю и теперь не мог скрыть своего раздражения. Он крутил головой, кривился и губы его шевелились, словно он разговаривал, а с кем – не понять.

Брунгильда разглядывала его… пристально.

Пожалуй.

Он?

Или тот, другой, который выбрался следом. Он похож на первого лицом и этими вот чужими белыми волосами, которые они носят, сверху посыпая мукой. И еще нарядом, довольно-таки нелепым.

И лицом.

Правда, тот, другой, выглядит молодым, но он слаб. И Ворон вновь не сдерживает плевка.

– Доброго дня! – Торвальд первым сделал шаг навстречу гостям.

А из лодки выбирались другие люди, одетые менее нелепо. И при оружии. Они оглядывались с опаскою, явно не испытывая особого доверия. И Брунгильда подумала, что не так уж далеки были времена, когда головами подобных гостей украшали стены общинного дома.

– Доброго, – тяжко выдохнул старший, обмахиваясь пятерней. – Жарко у вас. Я и не думал, что так жарко.

– Это днем, – пояснил Торвальд, стиснув зубы.

Короткое приветствие.

И взгляд такой, хозяйский, словно он уже уверен, что все-то вокруг принадлежит ему.

– Понятно… понятно… а это, стало быть, ваша дочь?

Прозрачные глаза вперились в Брунгильду.

– Крепкая. Деток хороших родит, да… а это мой племянник. Никас, подойди, поздоровайся. Умный мальчик. Вот увидите, он скоренько освоится.

Брунгильда в том весьма сомневалась.

Никас в ближайшем рассмотрении оказался худым и краснолицым. Пудра с парика осыпалась, приклеивалась ко лбу и оттого казалось, будто само его лицо покрыто то ли плесенью, то ли коростой. В прозрачных глазах мелькнуло удивление.

Растерянность.

Что ж, она ему нравится ничуть не больше, чем он ей. Вот уже и нашли что-то общее.

– Побеседуем предметно? – предложил Авияр Денальди, известный купец и владелец небольшой флотилии из двенадцати судов. И отнюдь не все из них были торговыми, хотя таковыми числились.

В общинном доме стояла тишина.

Пахло… бедой. Не хлебом, ибо зерно закончилось еще когда. И не сушеной рыбой, которую доедали последней. Пахло тоской.

Сыростью.

И старыми шкурами.

– Удивительно, – Авияр огляделся и потер руки. – Просто удивительно… взгляни, мальчик мой…

Мальчик взглянул. Он, кажется, с трудом сдерживался, чтобы не броситься прочь. И теперь, его глазами, Брунгильда вдруг увидела царящую вокруг нищету.

Солома на полу, пусть и смешанная с ароматными травами, но аромат их давно иссяк.

Очаг.

Пустой.

Горючих камней осталось мало и потому очаг растапливали лишь ночью, когда холод сковывал стены.

Лавки.

Столы. Темные и старые.

– Думаю, настало время поговорить серьезно, – Авияр присел первым. Как хозяин. Но пока еще не на место вождя.

Пока.

– Серьезным людям. Пусть… уйдут, там уже должны начать разгрузку. Ты говорил, что зерно нужно срочно.

– Ворон. Займись.

– А ты? – Ворону явно не хотелось уходить, но и ослушаться своего конунга он не смел. – И эти…

– О, не стоит волноваться. Моя охрана. Человеку серьезному негоже выходить без охраны. Даже к друзьями.

Авияр оскалился.

– Они подождут нас за дверями. И вы можете оставить кого.

Он чувствовал себя не просто уверенно. Он точно знал, что никто-то на острове не причинит вреда ни ему, ни его снулому племяннику, который растерянно озирался, явно не решаясь присесть.

– Что ж, теперь о деле, – Авияр потер руки. За Вороном закрылась дверь и в доме стало сумрачно. Окна здесь появились уже при отце, и де узкие, под самым потолком. На ночь их закрывали ставнями, и света пробивались капли. Этого света хватало, чтобы вовсе не сидеть во тьме.

А от чужаков пахло цветами.

Странно так.

Резко.