Пять Осколков

– Нет, Саймон. Я подсказала, где спрятан осколок Рептилий. – Она пристально посмотрела ему прямо в глаза. – Я понимаю, тебе сложно это принять, но я всю жизнь работала над тем, чтобы уничтожить Хищника.

– То есть какое-то дурацкое оружие для тебя важнее, чем мы с Ноланом? – Саймон отстранился, и мама опустила руки. В её глазах скользнула боль.

– Да. Сохранить вам жизнь для меня важнее, чем готовить завтраки по утрам. – Она поджала губы, но голос её не дрогнул. – Ты сам понимаешь, что из меня вышла плохая мама. Меня лишили возможности стать ею ещё до вашего рождения. Мне и так повезло провести с вами столько времени, но… – Она заморгала. – Твоей семьёй был Дэррил, не я. А сейчас его заменили Малкольм и Нолан. Надеюсь, когда-нибудь к ним присоединюсь и я, но пока осколки Хищника не найдены, пока за ними охотятся Орион и Селеста, у меня есть дела важнее, чем быть твоей мамой.

Саймон смотрел на неё во все глаза, содрогаясь всем телом. Если бы ноги не ныли от приземления, а влажная трава не касалась лодыжек, он бы решил, что это просто сон. Кошмар. Но нет, всё происходило взаправду. По-настоящему.

Мама отказывалась пойти с ним.

– Я люблю тебя больше жизни. Не забывай, – сказала она, медленно отходя. В голубых глазах блестели слёзы, но Саймон даже не знал, верить ли им. – Найди осколки, Саймон.

Она начала превращаться, и Саймон бросился к ней, спотыкаясь.

– Я не могу, мам.

– Можешь. – Она поднялась в воздух. – У тебя уже есть всё, что нужно.

– Но…

– Если не ты, то их соберут Орион или Селеста. А теперь беги, пока стая не спохватилась.

– Мам…

– Беги.

Она вылетела из отеля и направилась прямиком к Птицам. Через забор Саймон видел, как Орион присел, и всё тело сотрясло раскалённой обидой, прожигающей изнутри.

Мама выбрала не его, а Ориона. Причина Саймона не волновала – ведь она снова бросила его, как и бесчисленное множество раз до этого. Что бы он ни делал, как бы ни старался, она всегда оставляла его одного.

Перед глазами всё поплыло, и он побрёл к отелю, а когда добрался до ближайшей двери, схватился за ручку так, будто только благодаря ей держался на ногах. Над головой закричали птицы, и Саймон, злобно утерев слёзы, с прищуром глянул в небо, только-только начавшее светлеть у линии горизонта. Орион превратился в орла, и вся стая, окружив его плотным кольцом, двинулась обратно к горе, забирая с собой маму Саймона.

Нет, никуда её не забирали. Она сама с ними летела. И с этой мыслью, опустившейся на него непосильным бременем, Саймон обернулся орлом и подлетел к балкону их с Джемом номера. Мама хотела, чтобы он собрал и уничтожил Хищника, – ладно. Он это сделает – но не ради неё. А ради Нолана. Он сделает это, чтобы защитить брата, раз у Саймона практически никого больше не осталось.

Постаравшись отбросить тоску и обиду, он заставил себя сосредоточиться. Мама сказала, что у него уже есть всё необходимое, чтобы найти осколки, но что именно? Записи, которые он запомнил наизусть, неработающие карманные часы, сто двадцать четыре открытки?..

В мыслях что-то мелькнуло, и Саймон опустился на балкон. Идея была безумной, но, возможно…

Возможно, он знал, как найти осколок Рептилий.

17

Возвращение альфы

Саймон порылся по карманам рюкзака, пытаясь отыскать мамины открытки. Они нашлись там, где он их и оставил, перетянутые резинкой и упорядоченные по дате, и Саймон быстро просмотрел знакомые фотографии.

Мама сказала, что свой осколок Рептилии переместили четыре года назад, в марте. Он знал, что она соврала, но в её словах должен был быть какой-нибудь смысл. Четыре года назад он был в третьем классе. В тот год мама приезжала дважды: на Рождество и на его день рождения. Но открытки она присылала раз в месяц – как и всю жизнь, начиная с его второго дня рождения.

Стоило ему взглянуть на открытку, и он понял, что нашёл то, что искал. На фотографии была змея с красными, чёрными и белыми кольцами, а на обратной стороне, написано знакомым маминым почерком:

Королевский змей, как следует из названия, – повелитель всех змей. На него не действует яд его соплеменников, и многие боятся его за привычку поедать сородичей, ящериц и птиц.

Больше она ничего не написала, даже простого «С любовью, мама». Но большего Саймону и не требовалось.

Осколок спрятан в зале со статуей Королевского змея.

– Джем. – Он бросился в спальню. – Джем, просыпайся!

Он включил свет и застыл. Судя по смятому одеялу и выемке на подушке, в кровати спали – но Джема нигде не было.

– Джем? – Саймон оббежал номер и заглянул в ванную. Там тоже оказалось пусто. – Джем!

В дверь тихо постучали. Саймон, дёрнувшись, кинулся открывать.

– Джем, ты где хо…

Он прервался. За дверью стояла Уинтер, вымывшая голову и переодевшаяся в дизайнерские вещи. С плеча её свисала новая сумочка, но несмотря на дорогие украшения, под глазами залегли глубокие тени, и выглядела она так, будто спала меньше Саймона.