Пять ржавых кос

Озеро, на которое ребята приехали, находилось в шести километрах от деревни и называлось Иван Постный. Это был небольшое круглый водоем, примерно шестьсот метров в диаметре, с удивительно прозрачной водой, белым илом, и даже коряги на дне его были светло-бежевого оттенка. На Вытегорских заболоченных равнинах озера с такой чистой водой, как в Иване, большая редкость. Несколькими сотнями метров восточнее находилось ещё одно озеришко – Корбозеро. В нём вода по цвету напоминала крепко заваренный чай. Здесь рыбы было гораздо больше, но ребята все равно предпочитали рыбачить на Иване Постном. Ах, какие там водились окуни! Не очень крупные, но красивые, светлые. Даже полупрозрачные, если смотреть сквозь них на солнце. Рыба не пахла тиной, как окушки из Корбозера, а благоухала свежестью – это, наверно, самые вкусные окуни, которые Коля ел в своей жизни.

Издавна старики говорили о целебных свойствах воды из Ивана, но никто толком не знал о происхождении названия. Позднее, когда станет старше, начитавшись Карамзина и Ключевского, Николай придумает для себя историческую версию. Ведь день усекновения головы Иоанна Предтечи (11 сентября по старому стилю) называют на Русском Севере Иваном Постным. Возможно, в стародавние времена новгородские промышленники, обращая в свою веру племена местных финно-угорских туземцев, крестили их вождей, окуная в эту прозрачную водицу, и именно поэтому озеро было названо в честь Иоанна Крестителя.

И вот ребята стояли в прохладной, обволакивающей их светло-сиреневой тишине на берегу Ивана Постного. Коля замер, сладко и тоскливо заныло в груди, голова закружилась.

– Э-эй, Ваня, вот и мы, здар'oво-о! – заорал Миха в сторону озера что есть силы.

– Во-о, во-о! – ответило ему эхо из тумана.

Коля вздрогнул и закричал вместе с другом. Они шумели, махали руками, и эхо вторило им. Надурачившись вдоволь, пошли искать лодку. Старая общественная плоскодонка оказалась притопленной рядом с берегом, недалеко от тропы. Кольцо с веревкой торчало из форштевня, конец был привязан к ближайшей сосне. Под деревом лежали вёсла, рядом – булыжник, обмотанный веревкой, – он играл роль якоря.

Ребята подтащили лодку и вычерпали воду двумя консервными банками, плавающими в ней. Загрузили вёсла с камнем, удочки, ведро и отчалили. Туман стал рассеиваться, хотя другого берега еще не было видно.

Вставив уключины, Коля потихонечку выгребал, с подозрением осматривая днище лодки. Миша сидел на корме. Через некоторое время Колины опасения подтвердились: чёлн их протекал, правда, не очень сильно. Примерно раз в полчаса надо будет отчерпывать воду. Они проплыли еще немного и бросили якорь. Коля размотал удочку, достал червяка потолще и насадил на крючок.

– Ну что, начнём. Ловись, рыбка, большая и маленькая, а лучше – большая, – полушёпотом сказал он, плюнул на червя и закинул удочку.

Миша забросил с другого борта. Пошла рыбалка. Потянулись минуты, часы. Туман окончательно рассеялся.

Рыбаки несколько раз меняли место. Пройдя вдоль всего берега, уходили на глубину, потом вернулись, где начали. Но рыбы не было – ни одной поклёвки. Стало припекать. К полудню в воздухе появилась полупрозрачная серая дымка, закрывшая солнце. Всё затихло кругом. С запада небо потемнело.

Коля, в очередной раз закончив вычерпывать воду, посмотрел наверх, потом на Мишин поплавок.

– Похоже, не будет сегодня рыбы, да и гроза собирается, – показал он на тучу товарищу. – Полчасика – и домой?

– Да, – грустно вздохнул Миша.

Пробковый самодельный поплавок его, уже как будто целую вечность замерший на одном месте, вдруг внезапно дёрнулся, потом еще раз и ушел под воду. Мишка словно окаменел и никак не реагировал.

– Клюёт же, клюёт, тащи! – крикнул ему Коля, выводя друга из ступора.

Мишка вскочил на ноги, да так, что лодка чуть не перевернулась, и резко дернул удилищем. В воздух взметнулся бьющийся светлый полосатый окунь размером с мужскую ладонь. Миша схватил его и хотел показать другу, но у Коли в этот момент тоже клюнуло, он подсёк и вытащил окушка поменьше. Посмотрел на Мишку, подмигнул ему, быстро снял рыбу с крючка и кинул в ведро. Поправил червя и закинул снова. Через секунду поплавок дернулся. Коля выдернул еще окуня. От азарта затряслись руки.

У рыбы начался страшный жор. Ребята не успевали закидывать удочки. Пойманных окуней бросали вначале в ведро, а потом, когда оно заполнилось, прямо в лодку, под ноги. Боясь, что закончится наживка, червей стали рвать на мелкие кусочки. Казалось, клюёт на пустой крючок – просто на запах.