Пять сантиметров в секунду

Тепло Акари, душа Акари — куда я увлеку их, смогу ли я сберечь их? Это было мне неведомо. Здесь и сейчас дорогая моему сердцу Акари вся принадлежала мне, но…Что делать, я не понимал. Внезапно я осознал, что в будущем мы не сможем быть вместе. Впереди у нас — необъятная жизнь, равнина времени без конца и края.

…Потом нахлынувшая тревога незаметно рассеялась, и осталось только прикосновение губ Акари к моим губам. В мире, который я знал, ничто не могло сравниться с нежностью и теплом ее губ. Это и правда был особенный поцелуй. Оглядываясь назад, я понимаю, что никогда и ни с кем не целовался с такой радостью, так целомудренно и так серьезно.

*

Мы провели ту ночь в маленьком сарае на краю поля. В тесном деревянном домике хранились сельскохозяйственные орудия; мы расчистили место на полу, сняли мокрые пальто и обувь, завернулись в старое одеяло, которое нашли на полке, и долго говорили тихими голосами. Акари осталась в матроске, я — в костюме. В том сарае мы забыли про свое одиночество. Несмотря на школьную форму, мы радовались как дети.

Ведя разговоры под одеялом, мы иногда соприкасались плечами, и мягкие волосы Акари то и дело нежно щекотали мне щеку и шею. Эти прикосновения и сладкий запах каждый раз заставляли мое сердце замирать, но и исходящего от Акари тепла хватало, чтобы ощутить себя на седьмом небе от счастья. Она говорила без умолку, и моя челка еле заметно подрагивала, а волосы Акари мягко колыхались от моего дыхания. За окном облака редели, временами сквозь тонкое стекло проникал лунный свет, наполнявший домик потусторонним сиянием. Продолжая болтать, мы и сами не заметили, как провалились в сон.

Когда мы проснулись, было шесть утра; ночью снегопад прекратился. Выпив еще теплого ходзитя, мы надели пальто и пошли к станции. На небе не было ни облачка, заснеженные поля искрились под лучами рассветного солнца, едва показавшегося из-за горной гряды. Повсюду разливался яркий свет.

Ранним субботним утром на станции не было никого, кроме нас с Акари. К платформе подъехал состав линии Рёмо, по оранжево-зеленым вагонам скользили тут и там солнечные блики. Двери разошлись, я шагнул в салон и, обернувшись, посмотрел на оставшуюся на платформе Акари. Девочку тринадцати лет в расстегнутом белом пальто и матроске.

…Вот и всё, понял я. Теперь мы должны вернуться каждый в свой дом — поодиночке.

Только что мы говорили друг с другом, были так близки — и внезапно расстаемся. Не зная, что сказать в такой момент, я молчал, и первой заговорила Акари.

— Такаки-кун…

У меня вырвалось только «э…э — то ли ответ, то ли просто вздох.

— Такаки-кун… — повторила Акари, потупившись. За ее спиной рассветные лучи серебрили снежное поле, сверкавшее, словно гладь озера, и у меня пронеслась мысль; как красива Акари на этом фоне! Она решительно подняла голову и продолжила, глядя мне пряма в глаза:

— Такаки-кун, теперь всё будет хорошо. Обязательно!

— Спасибо!.. — еле выдавил я в ответ, и тут двери поезда начали закрываться.

…Нет, только не это! Я не мог уехать, не сказав Акари то, что должен был сказал Двери уже закрылись, и я закричал что было мочи, чтобы она меня услышала:

— Акари, ты тоже береги себя! Я тебе напишу! И позвоню! ..

В тот миг мне показалось, что я услышал донесшийся издалека пронзительный крик птицы. Электричка тронулась, мы с Акари прижали правые ладони к двер ному стеклу. И хотя секунды спустя мы были уже далеко друг от друга, на какое-то мгновение наши ладони соединились.

Поезд вез меня назад; я так и застыл перед закрытыми дверями.

Я ничего не сказал Акари о том, что написал ей длинное письмо, которое потом потерял. Не только потому, что думал, что мы с ней еще встретимся, но и потому, что после нашего поцелуя я стал смотреть на мир другими глазами.

Я стоял перед дверями, приложив ладонь к стеклу в том месте, где была ладошка Акари. «Такаки-кун, теперь всё будет хорошо», — сказала она.

Акари была права, пусть я и сам не понимал, в чём именно, и это было странное чувство. В то же время мне казалось, что однажды, много-много лет спустя, слова Акари сыграют в моей жизни очень важную роль.

Я сказал себе: «Будь что будет, но сейчас…» В тот момент мне хотелось одного: чтобы мне хватило сил защитить Акари.

Я думал только об этом — и смотрел, не отрываясь, на пейзаж за окном.

История вторая. Космонавт.

1

Краешек солнца выплывает из-за горизонта, озаряя море ярким светом. Небо над головой безупречно синее, теплая вода ластится к коже, тело кажется невесомым. Я лежу на светящейся глади в полном одиночестве. В такие минуты я всегда ощущаю себя существом с другой планеты, и меня наполняет едва заметное чувство счастья. Даже несмотря на ворох проблем, которые нужно как-то решить.