Пять сантиметров в секунду

— Где-то пять километров в час, — сказала я, вспомнив, что мне говорили о скорости, с которой возят ракеты, а Тоно выдавил: «А-а…» — словно мои слова его чем-то ошарашили. Мы заворожено смотрели на еле ползущие фуры. Могла ли я допустить мысль, что мне вместе с Тоно посчастливится увидеть что-нибудь столь необычное?

Вскоре зарядил дождь. Летом это обычное дело: дожди начинаются внезапно, причём льёт как из ведра. Мы быстро тронулись с места и поспешили домой. Тоно ехал впереди, и его спина, освещаемая моей передней фарой и мокрая от дождя, казалась мне теперь чуть ближе, чем раньше. Ехать нам по пути; как обычно, мы вместе подъехали к моему дому и расстались у входа.

— Сумида, — сказал Тоно на прощание, подняв визор шлема. Дождь лил всё сильнее, мокрого Тоно освещали тусклые жёлтые лампы моего дома. Прилипшая рубашка очерчивала торс, и когда я смотрела на Тоно, у меня замирало сердце. Наверное, я выглядела точно так же — и у него тоже замирало сердце. — Спасибо тебе за сегодня. Иди скорее в дом, ты вся промокла.

— И тебе, и тебе! Извини, что я вот так вот, не спросясь…

— Но мы замечательно поговорили. Ну, до завтра. Береги себя, не простудись. Спокойной ночи.

— Ага. Спокойной ночи, Тоно-кун.

«Спокойной ночи, Тоно-кун», — еле слышно сказала я, сидя в тёплой ванне.

После ванны ужинаю тушёными овощами, жареной мохами[10] и сасими из кампати[11]. Ужин такой вкусный, что я дважды прошу маму доложить в чашку риса.

— Какой хороший у тебя аппетит, — говорит мама, передавая мне очередную пиалу риса.

— Умять три чашки риса в один присест — на такое не способна ни одна девочка в школе, — изумляется сестра.

— Да я просто проголодалась. Слушай, сестрица… — говорю я, набивая рот мохами. Макаю жареную рыбу в соус. Ням-ням! Вкуснотища. — С тобой сегодня говорил учитель Ито?

— А-а, да, говорил.

— Прости меня, сестрица…

— Ты ни в чём не виновата. Торопиться некуда.

— Канаэ, расскажи-ка, что ты такое натворила? — спрашивает мама, подливая сестре чай.

— Да пустяки. Один мой коллега перенервничал, — отвечает сестра так, будто и в самом деле ничего не случилось, и я в который раз думаю: какое счастье, что мне досталась такая прекрасная сестрица.

Той ночью мне приснился сон.

Сон о том времени, когда я нашла Кабу. Не «каб» — скутер «Хонда», а Кабу — собаку породы сиба-ину[12], которая у нас живёт. Я подобрала её на побережье, когда училась в шестом классе младшей школы. В то время я завидовала сестре, у которой был «каб» (в смысле, скутер), вот и назвала собаку Кабу.

Во сне я почему-то не ребёнок, мне, как и наяву, семнадцать лет. Прижимая щенка Кабу к груди, я иду по песчаному берегу, залитому странным светом. Смотрю на небо и понимаю, что солнца там нет, небосвод сплошь усеян неподвижными сияющими звёздами: красными, зелёными, жёлтыми — самых разных цветов — и все они мерцают. Через всё небо проходит лучезарный Млечный Путь, похожий на гигантскую колонну. Что это за место такое, удивляюсь я. Вдруг вижу, что вдалеке по берегу шагает какой-то человек. И понимаю, что знаю этого человека очень хорошо.

Неожиданно превратившись в ребёнка, я понимаю; для меня — будущей этот человек станет очень-очень важным.

Неожиданно превратившись в ровесницу сестры, я понимаю: этот человек был очень-очень важным для меня — прошлой.

Когда я проснулась, сон вылетел у меня из головы.

3

— Сестрица, когда ты получила водительские права?

— На втором курсе, когда мне было девятнадцать лет. В Фукуоке.

Хотя это и моя сестра, но когда она ведёт машину, я думаю; какая же она сексуальная. Тонкие пальцы, лежащие на руле, чёрные волосы, искрящиеся в утреннем свете, манера поглядывать в зеркало заднего вида, движение, которым она переключает передачи… Задувающий в открытое окно ветер доносит до меня слабый аромат её волос. Хотя мы с сестрой пользуемся одним и тем же шампунем, мне кажется, что её волосы пахнут нуда лучше, чем мои. Непроизвольно одёргиваю подол юбки.

— Слушай, сестрица, — говорю я, глядя на сестру, которая, не отвлекаясь, ведёт автомобиль. Ух, какие длинные у неё ресницы — Пару лет назад ты приводила домой какого-то парня, помнишь? Как его звали Кибаяси-caн?..

— Ну да, Кобаяси-кун.

— А где он теперь? Вы же вроде вместе были…

— Чего это ты вдруг? — отвечает сестра чуть удивлённо. — Мы с ним разошлись, довольно давно.

— Ты хотела выйти за него замуж? За этого Кобаяси?

— Одно время — да, хотела. А потом расхотела, — говорит она печально, а потом улыбается.

— Ясно…

На языке у меня вертится вопрос: «Почему расхотела?», но вместо него я задаю другой;

— Тебе было тяжело?

— Ещё бы. Мы несколько лет были вместе. Жили в одной квартире…

Сворачиваем налево и въезжаем на узкую дорогу, ведущую к берегу. Солнце светит прямо в глаза. В синем небе — ни единого облачка. Сестра жмурится и опускает противосолнечный козырёк. Даже это её движение кажется по-своему чувственным.

— Сейчас мне кажется, что не слишком-то мы и хотели, чтобы всё закончилось свадьбой. Бывает так, что два человека вместе, а конечной цели у них нет. Конечной цели — в смысле, места, куда оба хотят попасть.