Пять шагов навстречу (СИ)

— Ты уже влился в философию?

— Да, чувствуется дух старины, — улыбается Ди.

— Буду звать тебя Моисеем.

Друг отмахивается и расслабляется, когда профессор занимает место за трибуной, окидывая взглядом студентов.

Непонятное чувство дежавю окутывает разум, и я вспоминаю прошлое. Как бы ни хотелось признавать, но сейчас смотрю правде в лицо: когда-то я видел презрение в глазах отца. Он не хотел этого показывать, но я всё равно замечал, что его пристальное внимание всегда было обращено к Эмили, словно он тоже искал подвох. Ди видел её единожды и тогда, когда наши отношения только развивались. Он не мог знать, что будет. Почему я был слеп? Почему не чувствовал тоже? Если любовь и влюблённость ослепляют, то я был абсолютно незримым. Даже внутреннее чувство обманывало меня. Я свято верил в её идеальность, в которой сомневались другие. Сейчас всё иначе, либо я полный кретин. Я вижу все изъяны Трикси, да и она не пытается их скрыть. В любом случае, её упрямость, прямолинейность и дерзость только нравятся мне. Даже её сомнительное недоверие оборачивается плюсом. Я хочу доказать, что я лучше всего того, что она слышала. И это, кажется, положительно отражается на мне. Уже несколько недель меня не было у ректора, который не особо гостеприимно принимал меня каждую неделю, а то и по несколько раз за семь дней. Я страшно боюсь выкинуть то, что заставит Трикси разочароваться. Если я не становлюсь лучше, то смутно понимаю изменения в самом себе.

Ди откланяется в сторону, когда лекция заканчивается. Моя сестра и он — неразлучная парочка. Кто бы мог подумать, что они будут вместе. Мэди видела его не меньше сотни раз, но её детские чувства всегда были к другому. И даже повзрослев, она начала отношения с Сидом. Я верил, что моя сестра тоже идеальна, но, как оказалось, у Мэди свои тараканы. И я всё ещё не понимаю, когда она успела провести время с Ди. Лишь то, что она расставалась с Сидом и в тот период погуляла с Ди — всё смягчает. Я не хочу знать, что моя сестра опустилась до двух фронтов. Я не знаю, какой Армагеддон мог быть, если бы Ди жил в Нью-Йорке или вообще поблизости. Мой лучший друг и хороший приятель в периоды соревнований, который сейчас является другом, столкнулись бы лбами. Это было бы не хреново, а гораздо хуже. Мэди иногда доводит меня до седых волос.

Заворачиваю к выходу, но тут же спотыкаюсь и чуть ли не налетаю на Эмили, которая возникает, откуда не возьмись. Уже хочу обойти и продолжить путь, но у неё другие планы. Девушка закрывает проход собою.

— У тебя точно рецидив, — парируя я.

— Я хочу поговорить с тобой.

— И с каких пор меня это должно волновать?

— Потому что ты тоже этого хочешь.

— Да, на моём лице написано дикое рвение, — киваю я, покрутив пальцем у собственного лица, которое выражает каменное равнодушие.

— Хватит притворяться плохим мальчиком и бегать от самого себя. Что ты хочешь всем доказать?

— Ты где-то ударилась головой?

— Я не ударялась головой.

— Тогда ты прекрасно знаешь, что мне плевать на мнение каждого. Со школы ничего не изменилось. Они для меня никто, всего лишь массовка и посторонние.

— Ты хочешь быть со мной, хочешь, чтобы я сделала шаг к примирению. Я делаю.

— Мне плевать.

— Убеди меня, что тебе плевать, — сложив руки под грудью, Эмили смотрит на меня, я же в ответ выгибаю бровь, понимая всю смехотворность ситуации.

— Боюсь, что мне плевать и на то, чтобы тебе что-то доказывать. Прими это и живи дальше.

— Мэйсон, я люблю тебя.

— И что? Я тоже себя люблю, а ещё меня любят родители, дальше что? Ты одна из.

— Это другое!

Закатываю глаза и выдыхаю. Черт возьми, это всегда тяжело? Почему самые простые вещи на свете не поддаются объяснениям? Я не знаю, как объяснить ей, не могу найти нужных слов. И меня это раздражает. По факту, сейчас я раздражаю самого себя. В такую спорную ситуацию мне никогда не доводилось попадать.

Сопоставляю все прошлые слова, которые когда-то говорил. Как бы ни было, я изъяснялся в грубой форме, показывая всю ненависть. Возможно, пора перейти к другому варианту. Я вовсе не хочу её касаться, но на этот раз приходится. Кладу ладонь на плечо, и вижу зарождающуюся надежду в глазах девушки, которую сейчас собираюсь уничтожить.

— Я не люблю тебя, Эмили. Дело не в том, что ты сделала. Дело в другом: мы не подходим друг другу. Мы хотим разного. Это было в шестнадцать, там и осталось. Всё в прошлом. Ты не та, кто мне нужен. А я не тот, кто нужен тебе.

— Но… — говорит она.

— Дослушай, — перебиваю я. — Плевать, что было. Я был счастлив, за это спасибо и на этом всё. Мы не будем друзьями, не будем общаться. Я не меняю своего решения. И вы никогда не будете подругами, но не из-за меня, а из-за того, что вы тоже разные. Ваша дружба невозможна. Вы слишком разные. Трикси — не та, за счёт кого ты можешь самоутверждаться или выглядеть лучше. На её фоне, ты не выделяешься, а теряешься.

— Я вернулась ради тебя!