Пять уникальных писателей (сборник)

«Он увидел меня. Опешил! Он испугался! Точно, он просто не ожидал встретить свою любовь в троллейбусе, ведь это слишком просто для будущего великого чувства.»

«На следующей выходить», – мелькнула еще одна мысль в его голове.

«О, нет. Не может быть. Ведь мне только через три остановки. Куда же он?»

Сердце бешено заколотилось. Страх потерять то, что искала всю свою сознательную жизнь, заставил неожиданно вскочить, и ноги понесли к двери. Открывшаяся дверь троллейбуса выплюнула случайных попутчиков в сырой майский вечер. Он быстрой походкой, сгорбившись, направился в сторону пятиэтажек, чьи очертания угадывались на фоне зардевшегося неба. Идя по его следам, она с трудом переводила дыхание, боясь выдать себя неосторожным движением, но, понимая, что не может не идти вслед за внезапно свалившимся на нее счастьем.

«Какой же робкий, господи!» – думала она, черпая продырявленными носками туфель попутные лужи.

«Как же мерзко на улице, черт ее подери!» – злился он, переходя на бег.

Она не поняла, как перед ней захлопнулась железная дверь подъезда, но, простояв полчаса в недоумении, все-таки направилась в сторону дома. Три остановки пешком показались одним мгновением, пролетевшим в опьяненном любовью мозгу.

2

Три недели без самого главного человека в жизни протянулись бесконечно. Ничем иным в эти дни не могла она жить, как воспоминаниями о судьбоносной встрече в троллейбусе. Красным кружком в настенном календаре, блокнотном календарике и личном дневнике был обведен день, когда произошло это событие. Жизнь взяла противоположный курс и наконец-то приобрела вкус счастья, а скорей, предчувствия этого большого-пребольшого будущего блаженства. Каждый вечер она усердно выстаивала на любимой остановке дотемна и готова была повторять это вновь и вновь, сколько придется. Она полюбила маршрут, ведущий к нему, дом, в котором он жил, дорогу, ведущую к его подъезду. Она полюбила даже школу, стоящую перпендикулярно его дому, предположив, что он должен был учиться в ней ввиду близости их друг к другу. Любовь подпитывалась уверенностью в том, что он также думает о ней и ждет ее, только, может быть, стеснителен по своей природе, в связи с чем при встрече он не решился сказать ей то, что она прочла в его глазах. Она умудрилась даже полюбить в нем эту приписанную ему ею же самою скромность и решила в итоге, что это – его непременное достоинство, которое она будет ценить в нем всю оставшуюся жизнь. Ему же, без его ведома, была приписана задумчивость, с которой он смотрел в окно из-под упрямой челки, и робость, что отразилась на его лице в виде румянца при мимолетном взгляде на нее.

Она встретила его в салоне троллейбуса: он сидел на предпоследнем сиденье, а она вошла на остановке, предшествующей той, где ему надо было выходить. Щеки ее полыхнули краской, руки вспотели, а глаза жадно впились в объект, боясь упустить хоть что-то, происходящее в нем, с ним, вокруг него. Следующая остановка случилась мгновенно, и страх снова потерять его заставил заговорить. Вопрос созрел сам собой.

– …А время не подскажете… сколько… времени?

«Какая же я дура: заикаюсь и повторяю одно и то же! Он сейчас отвернется и уйдет…»

– Полдесятого почти, – на его лице скользнула улыбка, и перед лицом ее снова появилась его спина.

– Сколько? – страх потери держал за глотку.

– Полдесятого, говорю.

«Господи, ну я и дура… Такой бред, такой бред…

У меня же часы на руке размером с кулак, и одеты поверх рукава… Я все испортила… что он обо мне подумает?.. Надо было не так или не сегодня… Надо было…»

– Че так поздно одна домой идешь?

– А?

– Проводить?

– А???

– Ты глухая, что ли?

– Да. Нет.

– Все с тобой понятно…

Рука, скользнувшая в карман, сигарета, прикуренная под дождем…

– Замерзла? Пойдем провожу. Ты где-то здесь живешь? Я тебя видел вроде в этом районе.

– Да…

– Ну пошли, холодно.

Новое чувство, незнакомое ей ранее, охватило ее полностью, с головы до ног. Не веря самой себе, она пытливо задавала вопросы, обращенные в никуда, к Высшему Разуму, создавшему такие странные для нее обстоятельства. Неужели все происходящее – реальность? И вот они, рядом, как люди, давно знакомые друг другу, идут в полуметре друг от друга по одной дороге, вдыхают один воздух, говорят на одном языке, обсуждают одну тему. И ничего, что эта тема заключается лишь в вопросе, куда ее надо проводить, ведь это только начало нового, совместного их пути, который берет исток на этой самой дороге к его дому.

«А где же живу я? А как же я могу врать своему любимому человеку?».

«Странная, ничего внятного, пьяная наверно, сформулировать не может».

«Какой же он чуткий, заботливый. Ведь я не могла ошибиться в нем. Он непременно – самый лучший человек на свете. Как же мне повезло».

«Какая-то она ненормальная, уставилась и молчит, надо домой идти, холодно, жрать охота».

– Я тут недалеко, три остановки пройти.

– Три? А чего ты вышла тогда?

– Я перепутала… задумалась, бывает.

– А-а … Ну так иди, троллейбусы еще будут.

– Да я пешком.

– Ты че, зачем? Я тебя вообще не понимаю. Ты не пила?

– А?

– Ну, понятно. Ладно, давай пять. Я дошел.