Пять вечеров

Катя. Пойдемте отсюда.

Ильин. Откуда ты, прелестное дитя?

Катя. Я? С переговорного.

Ильин. А как ты сюда попала?

Катя. Я? Шла мимо, а вы у парадного стоите, где Тамара Васильевна живет.

Ильин. Ничего я не стоял.

Катя. А может, и не стояли, мне показалось. Вот эту селедку можно съесть, а графинчик давайте я отнесу обратно. Вы же его не тронули, буфет обязан принять.

Ильин налил себе стопку, выпил.

Товарищ Ильин! Не надо! Ведь с этого все и начинается. Вы не видели научный кинофильм «Это мешает нам жить»? Идемте отсюда, здесь неудобно девушке сидеть. Что обо мне подумают?

Ильин

. Никогда не думай, что о тебе думают, учись не зависеть от чужого мнения.

Катя. Как же не думать? Мы же не одни живем, в человеческом обществе…

Ильин налил себе еще.

Александр Петрович, не надо! Идемте лучше к Тамаре Васильевне, она зачем-то хотела вас видеть.

Ильин. Ай трай ту ду май бест.

Катя.Что?

Ильин. Ради вас сделаю все, что в моих силах.

Катя. Спасибо.

Ильин. Только не это.

Катя. Почему? Странный человек… Как она вас любит! Это раз в жизни бывает, и то не со всяким. Другой и так проживет и думает – все в порядке. Где-то я читала, что любви нет, есть одна симпатия. Неправда! Разве что-нибудь сравнится с любовью? Без нее человек высыхает.

Ильин

. Раз так – выпьем за Тамару Васильевну!

Катя. Ах, так! Тогда я тоже буду пить. Сколько вы – столько и я.

Ильин. Хвалю. (Наливает ей.)

Катя. Только мне нельзя, я сразу пьяная буду. (Выпили. Катя задохнулась, торопливо закусила).

Ильин. Да, надо привыкать к мысли, что лучшее уже позади.

Катя(выпив, начала соглашаться). А что, правда. Я ведь тоже не такая молодая. Мне девятнадцать лет, а у меня уже нервы портятся.

Ильин. Ты насчет Тамары Васильевны говорила.

Катя. Я? Не помню.

Ильин. По идее можно жить только с такой женщиной, которая высекает из твоей души искры.

Катя

. По-моему, Тамара Васильевна именно высекает.

Ильин. Началась война – она одна меня провожала. Сидим на машинах, женщины кругом ревут, а она смотрит снизу вверх и говорит: «Видишь, какая у тебя будет бесчувственная…» – и запнулась. Спрашиваю: «Что?» Моторы тарахтят, не слышно. «Что ты сказала, не понял!» – «Я сказала: видишь, какая у тебя будет бесчувственная жена». Машины тронулись, она бежит сзади. Бежит и молчит. Потом мотор, что ли, заглох – остановились. И она остановилась. Прислонилась к водосточной трубе, смотрит. Опять поехали, она опять побежала. Потом отстала… (Налил себе.) А тебе хватит.

Катя. Вы пьете – и я буду пить! (Расхохоталась.) У нас одна девочка остригла косы, надела кофту в обтяжку, юбку с разрезами – у нее сразу мальчики появились. Скажите, почему это? Мальчишки тоже есть не лучше. Он с тобой знакомится и уже заранее спрашивает, где ты живешь – боится, что далеко провожать… Александр Петрович, когда я его увидела – у меня в груди как будто колокол ударил!

Ильин. Кого увидела?

Катя. Кого? Славку.

Ильин. Вот видишь, а ты сидишь здесь. Иди к нему. А то, знаешь, есть такое словечко: «поздно». Ничего, еще узнаешь! Ты слушайся меня. Самые хорошие советы дают неудачники.

Катя. Почему же вы неудачник? Вы – большой человек. Как вы в химии разбираетесь! Слава говорит – это сейчас редкость.

Ильин. Химия, Катенька, – это всего-навсего мечта. Химия – синяя птица. А у черта на куличках есть поселок Усть-Омуль. И морозы там – за сорок градусов, туман над эемлей стоит, молоко. Дунешь – гул идет, будто паровоз свистнул, воздух замерзает. Машину с места не сдвинешь, нет сцепления с почвой, от скатов резина кусками отваливается. А ты знай целый день крути баранку. А срочный рейс – и ночь не поспишь. Пожевал, не выходя из кабины, и дальше газуй. А то застрянешь в тайге, километров пятьсот от поселка, и жди, пока откопают. Вот она, шоферская работенка.

Катя. Значит, вы все наврали? Вы шофер.

Ильин. Теперь заведующий гаражом. Крупная должность.

Катя

. Зачем же вы наврали?

Ильин. Только ради мелкого тщеславия.

Катя. Значит, вы хотели ставить себя выше других?

Ильин. Ну, потолковали – довольно. Иди, Катя.

Катя. А вы?

Ильин. А я посижу.

Катя. Одна не пойду.

Ильин(с досадой). А!…

Опрокинул рюмку. И Катя опрокинула. Стукнул ею о стол. И Катя стукнула. Смотрят друг на друга молча.

Комната Тамары. Тетку и племянника мы застаем в той мизансцене, в какой остановил их разговор: она – со скатертью, которую начала складывать, он – с развернутым листом ватмана.