Пять веселых повестей

Меня очень обрадовало то, что у нас теперь был балкон. Я впервые вышел на него на следующее утро после нашего приезда в Заполярск. Верней сказать, утро было только по часам, а на самом деле над городом круглые сутки стояло яркое, незаходящее солнце. Мама на ночь завесила окна всем, чем только могла. Но солнце, желая приучить нас к заполярному климату, просвечивало и через старые газеты и через все мамины и папины халаты, навешенные на окна.

Итак, я вышел на балкон и с небольшой высоты (нас поселили на втором этаже) осмотрел двор. Он был самым обыкновенным, почти таким же, как у нас в Москве. А балкон показался мне вдруг трибуной, с которой очень удобно произносить громкие речи. Я одной рукой оперся о перила, а другую выбросил вперед, как это делал папа, приготавливаясь читать стихи Маяковского.

- Дорогие товарищи! - произнес я, обращаясь к пустому двору.

- Ты что, рехнулся, что ли? - раздался откуда-то из-под балкона насмешливый голос.

Я вздрогнул, заглянул под балкон и увидел Рыжика, который стоял в своей излюбленной позе - гордо и независимо засунув руки в карманы штанов.

Сердце мое забилось: «Пришел! Сам пришел! Первый!..» А ведь прощаясь на станции, он так неприветливо-неприветливо сказал мне: «Привет!» И даже не намекнул, что мы когда-нибудь встретимся. А тут вдруг явился…

- Это папа попросил меня зайти за тобой, - сказал Рыжик. - В театр нас приглашает, чтобы ты с тоски в первый же день в Москву не сбежал. Сегодня ведь как раз воскресенье - и утренний спектакль.

Вообще я очень любил праздники и воскресенья: я начинал готовиться к ним прямо с понедельника, заранее обдумывая, как я проведу свой, как это пишут, «заслуженный отдых». Но в пути все дни перемешались, потому что все они были «воскресеньями»: ни работать, ни ходить в школу. И вот я совсем забыл, что как раз наступило утро выходного дня…

- Заходи к нам! Скорее заходи! Второй этаж… Дверь направо! Скорее поднимайся! - радостно засуетился я на балконе. - На второй этаж… прямо по лестнице!

- А я думал, по воздуху! - усмехнулся Рыжик. - Да ведь неудобно: вы небось еще не устроились?

- Удобно! Еще как удобно! Ты не помешаешь! Ты даже поможешь нам устраиваться… Мама утром все удивлялась: «И где это Рыжик? Он бы нам очень помог… Он бы все рассказал, как старый житель Заполярска!»

- Это пожалуйста, - согласился Рыжик и скрылся в парадном.

А я со всех ног помчался открывать ему.

Рыжик внимательно оглядел наши комнаты, и коридор, и кухню, даже в ванную и уборную заглянул.

- Ую-утно у вас… - тихо и, как мне показалось, даже с завистью произнес он. - Это мама так убралась? Да? И на стены все это повесила?..

- Да что ты! Тут же еще ничего нет… Пусто, как в спортивном зале!

- Не-ет, - задумчиво возразил Рыжик. - Все равно уютно. Сразу видно, что ваша мама умеет…

- Ну, это, наверно, все мамы умеют! - бодро перебил я его. - И твоя тоже умеет не хуже… Я уверен!

- У нас нет мамы… - тихо сказал Рыжик.

И я поразился: за три дня пути мне как-то в голову не пришло поинтересоваться, где же Вовкина мама. А они с Владимиром Николаевичем ничего об этом не говорили. Чувствуя, что я хочу задать ему вопрос и не решаюсь, Рыжик быстро-быстро, как будто между прочим, проговорил:

- Умерла у нас мама… Пять лет назад. Мы после этого в Заполярск и переехали. Вот… Покажи-ка мне ваш балкон!

Он уже не своей обычной походкой - вразвалочку, с руками, засунутыми в карманы, - а очень торопливо вышел на балкон и стал оглядывать его, трогать перила, долго стоя ко мне спиной и не оборачиваясь. А я не пошел за ним на балкон, я так и оставался в комнате…

РАЗГОВОР В ДИРЕКТОРСКОЙ ЛОЖЕ

Театр в Заполярске был самый настоящий: с колоннами у входа и с маленьким окошечком администратора. Из этого самого окошечка мы и получили билеты. Точней сказать, не билеты, а «служебный пропуск на два лица». Я еще никогда не ходил в театр по «служебным пропускам», и вид у меня поэтому был очень гордый.

Билетерши встречали Рыжика как своего старого знакомого и, словно заранее сговорившись, спрашивали, как они с папой отдохнули и как папино здоровье. Вовка, видно, не любил лишних расспросов, он отвечал очень коротко и хмуро.

- Пошли в буфет! - предложил я, потому что у меня были деньги, которые мама дала мне на балет и которые целиком сохранились.

Рыжик попробовал отказаться, но я силой потащил его.

- У меня есть деньги! Угощаю!.. - произнес я так, будто всегда ходил с полным кошельком.

А по правде сказать, у меня никакого кошелька вообще не было. Мы набрали полные карманы прозрачных конфет, которые в самолете раздавали совершенно бесплатно.

На круглом столике под белой скатертью стояли бутылки с водой: минеральной, вишневой, малиновой.

- Ты какую предпочитаешь? - важно осведомился я.

- А у тебя небось только на минеральную хватит?

- Ха-ха-ха! Какой ты смешной! - громко рассмеялся я. - Можешь пить любую!

Мы налили в граненые стаканы вишневой воды - и сразу по стенкам разбежались белые пузырьки, а сверху зашипела пена, которую я любил больше самой воды и всегда поспешно, чтобы она не исчезла, заглатывал.