Пятая авеню, дом один

День, когда отец Сэма подписывал свою книгу, выдался необычно теплым, что спровоцировало в классе дискуссию о глобальном потеплении. Согласились с тем, что крайне гнусно вступать в мир, уже изуродованный родителями, где детям приходится жить под угрозой Армагеддона, грозящего гибелью всему живому. Сэм знал, что его мать чувствует себя лично повинной в этом — она учила его раскладывать мусор по категориям и выключать свет, но далеко не все взрослые походили в этом на нее. Когда он заговорил об этом с Инид, она его высмеяла и сказала, что так было всегда: в тридцатые годы существовали рационирование питания и угроза голода (а в Великую депрессию некоторые действительно голодали); в сороковых и пятидесятых годах боялись воздушных налетов, в шестидесятых и семидесятых — атомной бомбы. И при этом люди не только выживали, но и процветали, иначе население Земли не выросло бы за это время на несколько миллиардов. Сэму все это не показалось убедительным: он доказывал, что лишние миллиарды — это и есть проблема.

Шагая по УэстВиллиджу с друзьями, Сэм вел с ними беседу о том, что Земля и так охладилась на два процента изза самолетов, усиливающих облачность, которая поглощает на пять процентов больше солнечного света. Он утверждал, что это научный факт и что два дня после 11 сентября 2001 года, когда прекратились авиарейсы и благодаря этому уменьшилась облачность, отмечалось повышение температуры на два градуса. Выбросы самолетов приводят к увеличению отражения света от земной поверхности, доказывал он.

На Шестой авеню они задержались у баскетбольной площадки, где шла игра. Сэм сразу забыл об изменении климата и сбросил куртку, чтобы присоединиться к играющим. Он с двухлетнего возраста играл в баскетбол на этом замусоренном, потрескавшемся асфальтовом пятачке: отец водил его сюда по утрам весной и летом и учил дриблингу и броскам. «Только матери не говори, Сэмми, — просил отец. — Она обзовет нас лодырями».

В этот раз играли жестко — возможно, изза потепления, придавшего всем энергии. Сэм играл неудачно, получил локтем под подбородок и был больно прижат к сетке ограды, после чего махнул рукой и ушел. По пути домой он купил пончик с плавленым сыром. Дома он с увлечением занялся апгрейдингом своего интернетсайта. От этого занятия его оторвал звонок: швейцар сообщил, что к нему пришли.

В вестибюле дома стоял изрядно помятый человек. Осмотрев Сэма с ног до головы, он спросил, дома ли родители, и когда Сэм отрицательно покачал головой, сказал:

— Ты тоже сгодишься. Расписаться сможешь?

— Конечно.

Сэм понимал, что незнакомца следовало бы выпроводить с помощью швейцара, но все произошло слишком быстро. Человек отдал ему конверт и показал, где поставить подпись. Сэм расписался, не умея противоречить взрослым. Человека сразу след простыл: он проскользнул во вращающуюся дверь. Сэм остался стоять с конвертом в руках.

Обратный адрес принадлежал адвокатской конторе на Паркавеню. Сэм знал, что конверт открывать нельзя, но всетаки сделал это, решив сказать, что нарушил запрет случайно. В нем оказалось письмо на двух страницах. Адвокат писал от имени своего клиента, мистера Пола Райса, постоянно подвергающегося беспричинному преследованию со стороны матери Сэма. Если это немедленно не прекратится и если последствия такого поведения не будут устранены, Пол Райс и его юристы наложат на Минди судебный запрет и подадут на нее иск в соответствии с законом.

В спальне Сэм перечитал письмо, чувствуя непримиримый юношеский гнев. Мать часто выводила его из себя, однако он, как большинство мальчиков, был готов броситься на ее защиту. Она умная, безупречная, с его точки зрения — красивая; он водружал ее на пьедестал и сравнивал с ней всех девушек. И вот теперь его мать подверглась новому нападению со стороны Пола Райса. От этой мысли он рассвирепел и даже собрался чтонибудь расколотить, но, оглядевшись, не нашел ничего подходящего, поэтому просто переобулся и вышел подышать воздухом. Он совершил пробежку по Девятой улице, мимо порношопов, магазинов для любителей животных и чайных салонов. Он собирался пробежаться по Гудзонавеню, но на причалы нельзя было попасть: вход был перегорожен краснобелыми ленточками.

— Утечка газа! — крикнул здоровяк в каске приближающемуся Сэму. — Давай в обход!

Вид аварийной машины навел Сэма на любопытную мысль, и он повернул домой. Он понял, как поквитаться с Полом Райсом за его угрожающее письмо. Все в доме испытают, конечно, неудобство, но ненадолго, зато Пол Райс со всем его компьютерным оборудованием пострадает изрядно. Возможно, даже потеряет все данные. Сэм заулыбался, представляя себе злость Пола. Можно было рассчитывать даже на выезд недруга из их дома.