Пятая авеню, дом один

— Конечно, мы с вами едва знакомы, — проговорила она тихо, — но я надеялась, вы сумеете мне помочь. Больше мне не к кому обратиться.

— Бедняжка! — посочувствовал Джеймс и храбро предложил: — Скажите, что мне сделать, — и я это сделаю.

— Я могу занять у вас двадцать тысяч долларов?

Джеймс побледнел.

— Это большие деньги, — осторожно напомнил он.

— Простите. — Лола сделала шаг назад. — Не надо было вас беспокоить. Я что-нибудь придумаю. Я рада нашему знакомству, Джеймс. Вы единственный в доме номер один, кто хорошо ко мне относился. Поздравляю вас с успехом. Я всегда знала, что вы настоящая звезда. — И она побрела прочь.

— Подождите, Лола! — окликнул ее Джеймс.

Она оглянулась, храбро улыбнулась и покачала головой:

— Я выпутаюсь. Как-нибудь выживу.

Он догнал ее.

— Мне очень хочется вам помочь. Я подумаю, как это сделать.

Они договорились встретиться на следующий день под аркой в парке на Вашингтон-сквер. После этого Джеймс вернулся на прием и там сразу налетел на дьявола во плоти — Филиппа Окленда.

— Простите, — пробормотал Джеймс.

— Я слышал, ваша книга занимает первое место в рейтинге, — сказал Филипп. — Поздравляю!

— Спасибо, — вежливо ответил Джеймс. Он заметил, что на этот раз Филипп Окленд не торопится от него сбежать, и ему захотелось как-то его уязвить. Узнав о положении Лолы, он счел это своей обязанностью.

— Только что я видел вашу подружку, — начал он осуждающе.

— Ну да? — Филипп смутился. — Кого это?

— Лолу Фэбрикан.

Филипп смутился еще сильнее.

— Мы расстались, — сообщил он и для храбрости отхлебнул шампанского. — Извините, я вас правильно расслышал? Вы видели ее только что?

— Правильно. В переулке за нашим домом. Ей негде жить.

— Ей положено находиться в Атланте, у родителей.

— Она не в Атланте, а здесь, в Нью-Йорке.

Джеймс развил бы тему, если бы не Шиффер Даймонд, подошедшая к ним и взявшая Филиппа за руку.

— Здравствуйте, Джеймс. — Она даже чмокнула его в щеку, словно они были давними друзьями. Смерть всех делает давними друзьями, пронеслось у него в голове.

— Вы тоже знали Билли? — спросил он ее. В следующую секунду он вспомнил, что это Шиффер нашла тело, и почувствовал себя идиотом. — Извините…

— Ничего, бывает, — снизошла Шиффер.

Филипп теребил ее руку.

— Джеймс говорит, он только что встретил прямо здесь, на Вашингтон-Мьюс, Лолу Фэбрикан.

— Она была на службе, — сказал Джеймс, желая объяснить, как это вышло.

— Боюсь, мы ее не заметили. — Шиффер и Филипп переглянулись, потом Шиффер сказала: «Прошу меня извинить», — и отошла.

— Рад вас видеть, — бросил Филипп Джеймсу и последовал за ней.

Джеймс взял с подноса полный бокал шампанского и присоединился к другим гостям. Шиффер и Филипп стояли в нескольких шагах от него, держась за руки, и кивали, беседуя с другой парой. Похоже, Филипп Окленд не испытывает чувства вины за то, как обошелся с Лолой, подумал Джеймс с отвращением. Он проскользнул в гостиную, опустился на диванчик и оглядел помещение. Вокруг толпились известные люди: из мира моды и искусства, прессы, светские тусовщики. Все эти болтуны в последние лет двадцать задавали тон в Нью-Йорке. Теперь, после месячного отсутствия, Джеймс на все смотрел по-новому. Все вокруг казалось ему до смешного глупым. Разве что половина собравшихся в этой комнате, включая мужчин, занималась в жизни чем-то конкретным. Смерть бедняги Билли оказалась для них очередным поводом, чтобы выпить шампанского, полакомиться черной икрой и поболтать про свои последние проекты. А в это время совсем рядом, на улице, бродила без крыши над головой, возможно, даже голодала ни в чем не повинная молодая девушка, ненадолго принятая в этот круг, а потом отвергнутая им потому, что не отвечала каким-то его требованиям…

Мимо Джеймса прошла незнакомая пара.

— Я слышала, у Райсов есть Ренуар, — донесся до него шепот.

— Он висит в столовой. Совсем маленький. — Они помолчали, потом прыснули. — Картина обошлась им в десять миллионов долларов! Но это подлинный Ренуар, за такого мастера ничего не жалко!

Джеймс подумал, что проще всего было бы попросить двадцать тысяч для Лолы у Аннализы Райс. У нее, судя по всему, такая куча денег, что она уже не знает, на что бы их потратить.

«Погоди-ка! — сказал себе Джеймс. — У тебя самого теперь тоже есть деньги, даже больше, чем ты рассчитывал!» Две недели назад агент сообщил ему, что если его книгу и впредь будут раскупать так же бойко — а причин сомневаться, что спрос сохранится, как будто не было, — то он заработает не меньше двух миллионов. Но его жизнь ничуть не изменилась! После возвращения в Нью-Йорк все шло как раньше: он по-прежнему просыпался утром Джеймсом Гучем, мужем Минди Гуч, и влачил унылое существование во все той же маленькой квартирке. Вся разница сводилась к тому, что сейчас, в двухнедельном антракте, прервавшем его авторское турне, ему было нечего делать.