Пятая авеню, дом один

— Минди Гуч показалась мне довольно приятной особой, — осторожно начала Аннализа, улучив момент наконец-то поговорить о Минди. Пол чуть ли не каждый день заводил разговор о парковке на Вашингтон-Мьюс, и Аннализа решила изыскать способ сделать мужу этот подарок. Ей казалось, данный вопрос может решить Минди Гуч.

— Она умеет быть приятной, — согласилась Инид, отпивая чай. — А иногда упирается как осел, она вообще твердолобая. К сожалению, ослиное упрямство не всегда приводит к желанной цели… — Инид подалась вперед и сказала, понизив голос: — Ей не хватает навыков работы с людьми.

— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — отозвалась Аннализа.

— С вами она поначалу будет покладистой, — заметила Инид. — Она всегда мила и любезна, пока не получит то, что хочет.

— А что она хочет? — поинтересовалась Аннализа.

Инид вдруг рассмеялась удивительно молодым смехом.

— Хороший вопрос, — сказала она. — Во-первых, ей хочется власти. А чего еще ей хочется, она и сама не знает. В этом-то и проблема с Минди — она никак не поймет, что ей нужно. Невозможно предугадать, на чем с ней поцапаешься. — Инид налила еще чаю. — Ее супруг, Джеймс Гуч, наоборот, мягкий, как тесто. Зато у них замечательный сынишка, Сэм. Компьютерный гений — впрочем, как многие дети. От повального увлечения компьютерами как-то даже не по себе становится, вы не находите?

— Моего мужа тоже можно назвать компьютерным гением, — пожала плечами Аннализа.

— Ну конечно, — кивнула Инид. — Он же работает в сфере финансов, а там все на компьютерах.

— Вообще-то он математик.

— Ах эти цифры, — подхватила Инид. — От них у меня глаза закрываются. Правда, я всего лишь глупая старуха, мало что помню из школьной премудрости. В мое время девочек не особо учили математике — так, сложение и вычитание, чтобы можно было отсчитать сдачу. А ваш муж, стало быть, преуспевает. Я слышала, он работает в хеджевом фонде?

— Да, его недавно сделали партнером, — согласилась Аннализа. — Только не спрашивайте меня, чем он занимается. Все, что я знаю, — его работа связана с алгоритмами и рынком акций.

Инид встала.

— Думаю, нам пора перестать притворяться, — заявила она.

— Что, простите? — переспросила Аннализа.

— Сейчас четыре часа пополудни. Я весь день работала, а вы распаковывали вещи. На улице тридцать пять градусов. Нам не чай нужен, а хороший джин с тоником.

Через несколько минут Инид уже рассказывала Аннализе о бывшей владелице пентхауса.

— Мужа Луиза не любила, — говорила она. — Рэндольф Хотон был негодяй. Но именно из-за этого брака они сюда и переехали. Луиза справедливо рассудила, что дважды разведенная женщина не будет принята в Верхнем Ист-Сайде, и убедила Рэндольфа перебраться на Пятую авеню. Это сочли очень богемным и оригинальным и сразу забыли, что Рэндольф — ее третий муж.

— А почему его считали негодяем? — вежливо поинтересовалась Аннализа.

— О, по самым классическим причинам, — улыбнулась Инид и допила коктейль. — Он пил и изменял. Конечно, и с такими мужьями всю жизнь живут, но Рэндольф был невыносим — грубый, высокомерный, не удивлюсь, если он давал волю рукам. Между ними случались ужасные ссоры. Мне кажется, он ее избивал. Точно не знаю — их слуги как в рот воды набрали…

— Отчего же она с ним не развелась?

— Не пришлось. Луизе повезло — Рэндольф умер.

— Понятно.

— В то время лекарств было куда меньше, чем сейчас, — продолжала Инид. — Он умер от сепсиса. Поехал в Южную Африку, чтобы влезть в бизнес по добыче алмазов, и, верите ли, порезал палец. По дороге в Штаты в порез попала инфекция. Домой его привезли еще живым, но через несколько дней здесь были похороны.

— Разве можно умереть от царапины на пальце?

Инид улыбнулась:

— Стафилококк смертельно опасен. У нас в доме когда-то была вспышка стафилококковой инфекции — много лет назад, от чьей-то ручной черепашки. Водные твари не должны содержаться в многоквартирных домах… В общем, Луиза получила роскошную квартиру и все деньги Рэндольфа и остаток жизни прожила свободной от брачных уз. В те времена брак считался для женщин чем-то вроде испытания. Если нашей сестре выпадало жить независимо, без матримониальных осложнений, это считалось подлинным благословением.

Вечером Аннализа купила бутылку вина и пиццу и устроила мужу пир на одноразовых тарелках.

— У меня был невероятно насыщенный день, — оживленно говорила она, сидя по-турецки в столовой на недавно покрытом новым лаком паркетном полу. В лучах заходящего солнца деревянные плашки отсвечивали глубоким алым цветом, словно тлеющие в камине угли. — Я познакомилась с Инид Мерль — она пригласила меня на чай.

— Она что-нибудь знает о парковке?