«Пятая колонна» и Николай II

А Милюков, как выяснилось, привез из-за границы увесистый камень за пазухой. Подборку иностранных газет с густыми порциями клеветы про царя, императрицу, Распутина, Штюрмера. 1 ноября 1916 г. открылась очередная сессия Думы, и он произнес свою знаменитую речь — историки назвали ее «Глупость или измена». Милюков говорил о темных личностях в окружении Штюрмера, намекал на «немецкую партию» царицы. В нарастании забастовок и тыловой дезорганизации он обвинял правительство. Выводом служил сакраментальный вопрос: «Что это — глупость или измена?»

Ответ не давался, но очень прозрачно подразумевался. Правительство и «немецкая партия» преднамеренно подводят страну к революции, чтобы получить повод заключить сепаратный мир. А в качестве доказательств Милюков зачитывал выдержки из австрийской газеты «Нойе Фрайе пресс», германских «Берлинер Тагеблатт», «Кельнише цайтунг». Умело блефовал, показывая: ему известно гораздо больше, чем он говорит.

Разразился грандиозный скандал. Левого Милюкова неожиданно поддержал монархист Шульгин, повторив его доводы.

Другой депутат-монархист, Марков, пытался заступиться за честь царя и государыни, назвал председателя Думы Родзянко мерзавцем за то, что он допускает подобные речи. Но большинство парламентариев оказалось на стороне Милюкова. Маркова исключили из Думы на 15 заседаний. Зато оскорбленный Родзянко стал вдруг «героем». Ему посыпалась масса писем и телеграмм с поддержкой и сочувствием. Совет профессоров Петроградского университета в тот же вечер избрал его своим почетным членом, а на следующий день правительство Франции наградило его Большим орденом Почетного Легиона!

Речь Милюкова вызвала настоящий взрыв и по всей России. Публиковать ее в газетах запретили. Но ее распечатывали отдельными оттисками, и она миллионными тиражами распространялась по стране. Позже в своих мемуарах Милюков оправдывался, что стал жертвой обмана. Дескать, в Швейцарии ему подсунули подборку материалов люди, связанные с германской агентурой. Но это ложь. Ведь доказательства «измены» он сознательно брал из газет противника! Неужели популярный политик, профессор был настолько наивным, чтобы слепо подхватить вражескую пропаганду и вывалить ее с трибуны Думы? И не только он! Известно, что доклад Милюкова предварительно обсуждался на совещаниях лидеров Прогрессивного блока, одобривших его.

В воспоминаниях лгал и Гучков. Заявлял, будто сам он вообще стоял в стороне от Милюкова и не был причастен к его выступлению. Но массовое тиражирование его речи обеспечил именно Гучков, используя возможности ВПК. Через Рабочие группы привлекли рабочих типографий, грузчиков. Тюки с распечатками речи складировались в помещениях ВПК, их грузили на автомашины, отправляя на заводы, в другие города. Из киевского ВПК Терещенко рассылал их на фронт. В клеветнической кампании поучаствовали и те, кто представлял себя «монархистами», «черносотенцами». Несколько тюков забрал Пуришкевич, уезжавший на фронт с санитарным поездом.

Кстати, ключевой вопрос был поставлен Милюковым совершенно правильно — «глупость или измена»? Но обращать его следовало не к царю и не к правительству, а к оппозиции. Со стороны руководителей заговора осуществлялась измена. А доверие к их агитации становилось катастрофической глупостью. По сути, Милюков подал всем силам революции сигнал к началу штурма.

Узел пятнадцатый. Тайна убийства Распутина

Любая внимательная и хотя бы мало-мальски объективная проверка фактов показывает: миф о Распутине имеет слишком мало общего с действительностью. Но создавали этот миф очень могущественные силы. Великий князь Николай Николаевич, Родзянко, Гучков, многочисленные либеральные газеты, в войну подключились и британская, и германская пропаганда. Кстати, впоследствии Милюков признал в мемуарах, что «Распутина у трона не было» и влияния на политику он не оказывал. Но если лидер кадетской партии знал это, значит, в своей речи 1 ноября 1916 г. он заведомо лгал — в чем и расписался [49].

А окружали Григория Ефимовича совершенно разные люди. Господь наделил его даром предвидения, но проявлялся этот дар далеко не всегда и независимо от его воли. Сестры-черногорки Милица и Стана, желая блеснуть перед царем, изначально представили ему Распутина именно как прозорливца. Но на вопросы Николая II он прямо ответил: «Царь-батюшка, да не умею я в будущее-то заглядывать». И людей «насквозь» он не видел, был по-детски доверчивым. Когда не стало Столыпина, за старцем снова установили наблюдение, а после покушения к нему была приставлена охрана, любые его контакты фиксировались. О. А. Платонов изучив все полицейские документы, составил полный список людей, встречавшихся с Распутиным, в нем тысячи имен [61].