«Пятая колонна» Советского Союза

Конфликт обозначился, когда Сталин начал прижимать «феодальные княжества», образовавшиеся в различных советских ведомствах. Указания партии и правительства выполнялись плохо, в парторганизациях вскрывались все новые злоупотребления. Вот тогда-то и было обращено внимание, что различные партийные и государственные структуры живут и действуют сами по себе, подчиняясь лишь собственному руководству. Во второй половине 1928 г. Сталин решил покончить с этим, подтянуть дисциплину. Он стал вводить своих представителей из аппарата ЦК в Исполком Коминтерна, в редакцию «Правды», в профсоюзы, хозяйственные органы. В Московской парторганизации, пытавшейся отстаивать самостоятельность, были проведены перевыборы.

Именно эта борьба за централизацию вызвала резкую оппозицию Бухарина. Точно так же, как в свое время Троцкий, он принялся выступать с требованиями «партийной демократии» – подразумевая, что контроль со стороны ЦК ее нарушает. Бухарин использовал и экономические аргументы. Но они являлись не самоцелью, а только средством. Ранее уже указывалось, что Николай Иванович многократно менял свои взгляды на экономическую политику, и со сталинской переменой курса он вполне согласился. Но теперь, в условиях кризиса, когда горожане возмущались очередями за хлебом, а крестьяне – изъятиями хлеба, критика экономической политики оказывалась очень выигрышной. Позволяла завоевать популярность, славу защитника народных интересов.

При этом Бухарин и его сторонники действовали более тонко, чем «левые». Они не созывали отдельных совещаний, не вырабатывали общих платформ, чтобы не подставиться под обвинение во «фракционности». Не пытались раздувать смуту на митингах, распространять воззвания. Николай Иванович предпочитал кулуарные интриги в партийном руководстве. Распространял слухи, сеял сомнения. Вел работу через хозяйственные, культурные и прочие органы. Его опорой становилась отнюдь не масса. С одной стороны, этой опорой были партийные функционеры среднего звена, втайне желавшие продолжения «нэповской» жизни и недовольные закручиванием гаек. С другой – «спецы» из дореволюционной интеллигенции: инженеры, экономисты, управленцы, финансисты и т. д. Они хорошо оплачивались, пользовались протекциями советских руководителей, занимали важные посты в наркоматах, Госплане, ВСНХ и других органах. Эти «спецы» были вовсе не против того, чтобы коммунистическое государство постепенно превратилось в обычную буржуазную демократию.

Опорой Бухарина становилась и молодежь. Но, естественно, не вся молодежь. Он завоевывал симпатии среди комсомольских работников, учащихся столичных вузов – а это были в основном дети элиты. Те самые «дети Арбата», которых впоследствии воспел Рыбаков. Арбата, а не провинциальных городков и сел. Своими лозунгами «демократии», семенами критики, Бухарин приобрел большой авторитет в Академии красной профессуры (откуда потом вышли многие антисталинисты наподобие Авторханова), в коммунистическом университете им. Свердлова, в литературном институте.

В январе 1929 г. Николай Иванович выступил со статьей «Политическое завещание Ленина». В ней не говорилось о работах «завещания», которые троцкисты в свое время пытались использовать против Сталина. Но название было вполне понятным и знакомым для партийцев, звучало открытым вызовом генеральному секретарю. Хотя Бухарин хитрил. Он не рискнул напрямую обвинить Сталина в экономических ошибках. В статье и других публикациях, выступлениях он как будто критиковал Троцкого. Предостерегал от «сползания к троцкизму». Однако бил он по тем пунктам троцкистских программ, которые совпадали со сталинскими.

Кстати, в искренности его нападок на «левую» оппозицию позволительно усомниться – если вспомнить его помощь при выезде Троцкого за границу. А 11 июля 1928 г., когда отношения между Сталиным и Бухариным еще были совершенно безоблачными (трения начались в конце лета и осенью), Николай Иванович тайно встретился с Каменевым, предложив ему действовать сообща. Говорил: «Разногласия между нами и Сталиным во много раз серьезнее всех бывших разногласий с вами». В беседе он высказывал очень грязные характеристики и в адрес генерального секретаря, и в адрес других членов советского руководства, выражал уверенность, что «линия Сталина будет бита».

Однако при этом Бухарин… перехитрил сам себя. Каменев записал текст разговора и послал Зиновьеву. А секретарь Каменева Швальбе еще и снял копию, передал троцкистам – чтобы тоже были в курсе. Но когда Николай Иванович принялся изливать желчную критику якобы на троцкистов, они оскорбились – и решили расквитаться. Опубликовали текст беседы Бухарина с Каменевым в своей листовке. Разразился скандал. Члены Политбюро были ошеломлены теми эпитетами, которыми Николай Иванович честил их за глаза, да еще и перед оппозиционером! Бухарин пробовал отвертеться, называл публикацию «гнусной клеветой». Но обратились к Каменеву, и тот подтвердил подлинность разговора.