Пятая версия

— Катастрофа! С домиком ничего не получается! Никто его не хочет считать именно домиком лесничего Вобзера, в котором летними месяцами работал Иммануил Кант! В райисполкоме говорят: домик этот никому не нужен, он снят с учета, никому не принадлежит, а значит, бесхозный, а милиция говорит, что там могут поселиться всякие преступные элементы, наркоманы, нюхальщики, проститутки, а поэтому, говорят, если вы не докажете, что этот домик именно домик Канта, и кто-то не возьмет его себе на баланс, то мы вообще его снесем бульдозером!

— Оля, успокойся. Никто не осмелится снести дом…

— Не осмелится! А как снесли дом в Амалиенау, где жил выдающийся скульптор Станислав Кауер?! А ломают старую кирху в Романово?

— Минутку, Оля. Во-первых, я уже отослал бумагу в обком по поводу домика Канта — будем впредь, чтобы не путаться, называть его — домик лесничего Вобзера, хорошо?

— Все требуют подлинных документов, подтверждающих, что это действительно тот самый домик, где Кант в 1764 году создал философское сочинение «Наблюдения над чувством возвышенного и прекрасного».

— Ну да, я это знаю — конечно, лучшей бумагой была бы справка Кенигсбергского магистрата с «орлиной» печатью и подписью обер-бургомистра Вилля, да? Ладно, шутки в сторону. Мы создадим небольшую, но авторитетную комиссию по обследованию домика; изучим его расположение, чертежи, старые фотографии, описания и сделаем по косвенным признакам заключение, что это именно тот дом. Собственно говоря, нам достаточно и троих: ты, я и профессор Калинников. Отправимся в домик, когда профессор будет свободен, хорошо? Может быть, в тот же день поедем и на «графские развалины». Графиня Марион Дёнхофф прислала чертежи с пометками, где надо искать… А что с древними книгами Кенигсберга?

— Боюсь даже и говорить, но, кажется, след точный. В конце недели поеду, но неясно: книги там «Серебряной библиотеки» или из собрания графа Валленрода? Но и книги Валленрода не менее ценны, ведь Валленрод коллекционировал лишь самые дорогие, самые известные в Европе книги! Манускрипты, древнейшие фолианты… Хорошо, до встречи!

Беру с полки толстую папку с бумагами и документами, на обложке которой начертано: «КАНТ». Вот этот домик. Его фотографии, сделанные в 1924 году, когда к двухсотлетию со дня рождения философа был открыт музей Канта. Вот внутренние помещения. Комната, где работал ученый. Стол, кафельная печка, окно и тот знаменитый сундук, где хранились письма философа, бумага, перья, бутылки с чернилами, журналы, газеты, книги. Да-да, мы докажем, но что дальше? Дом в плохом состоянии. Его срочно надо ремонтировать, а в общем-то реставрировать, но денег нет. Никто не хочет дать денег на ремонт домика. Ни горсовет, ни управление культуры, ни университет, где есть кафедра философии, где изучают труды этого выдающегося ученого, где есть философское общество! Все есть, а денег нет…

Удивительно, необъяснимо. Ведь по своей исторической, культурной сути этот домик имеет не меньшую ценность, чем Янтарная комната, да, может, и большую! Ведь в конце концов Янтарную комнату можно воспроизвести заново, что, кстати говоря, уже и делается, но можно ли восстановить помещение, если оно, не дай бог, погибнет, стены которого еще помнят шаги ученого, его бормотание, когда он перечитывал те или иные строчки, скрип пера по бумаге, его вздохи, тихую ругань, когда разорванные клочки бумаги летели в разные углы, и его торопливый бег прочь от дома, от стола, на воздух, на волю, в лес, на холм, где возвышались сложенные из огромных камней стены древней кирхи Юдиттен? К ключу на крутом бережку ручья Модиттен, который он так любил, возле которого так было приятно посидеть, поразмышлять.

А что, если нам, Фонду культуры, взять этот домик себе на баланс? Чтобы, по крайней мере, обезопасить его от «сносителей», но… но где взять деньги на его ремонт?

Вот что еще, пожалуй, следует сделать: копилку! Такую, какую я видел в Варшаве, в Старом месте, на площади, что напротив Королевского дворца. Говорят, что нет в Варшаве человека, который бы не положил в ту копилку хоть сотню злотых, ведь при ее помощи собирали деньги на восстановление поднятого из руин прекрасного Королевского дворца, на многие старинные здания и памятники Варшавы. Интересно, сколько было собрано всего денег? Кто их подсчитывает, комиссия какая-то? Надо бы съездить в Польшу, тем более что мы начали переписку с гданьским клубом подводных поисковиков «Акула», и они готовы сообщить нам все, что знают о «золоте Балтики», о поисках сокровищ на немецких судах, утонувших в Балтийском море в конце войны.

Так, дома ли Овсянов?

— Авенир Петрович, привет. Не поздно?

— Десять часов, разве это поздно? Слушаю.

— Графиня прислала план своего поместья, может, в субботу отправимся на розыск? Нужны курсанты, миноискатели, ну и прочий инструмент.

— Полагаю, что это можно будет сделать. В виде курсантской практики, дня на два-три. Возьмем палатки, еду. Что еще?