Пятьдесят оттенков любви. Свадьба и развод по-русски

– Вы, ребята, классно трахались, – раздался откуда-то сбоку голос.

Катя вздрогнула и, оглянувшись, и увидела в темноте всего в нескольких метрах от себя чью-то неясную фигуру.

– Это ты, Павел? – отправил вопрос в темноту Артур.

– Кто ж еще? Думаешь, фараон египетский? Ничего не скажу, молодцы! Слушай, у тебя великолепная телка. Я тебе завидую.

Катя заметалась, как пойманная птица в клетку. Она была абсолютно голой и не знала, что ей делать. Она попыталась спрятаться за Артуром, но тот словно специально сделал шаг в сторону, оставив ее один на один с ночным зрителем. Больше всего на свете ей сейчас хотелось прикрыться, но идти разыскивать в темноте одежду при свидетеле она стеснялась не меньше.

– Я вас прошу, уйдите, – громко и умоляюще воскликнула она.

– Да брось ты смущаться, я уж все, что хотел, рассмотрел, – засмеялся Павел. – Ты – молодец. Такую трахальщицу даже здесь, где они ходят табунами, не часто встретишь.

– Артур, скажи ему, чтобы он ушел, – взмолилась Катя.

– Зачем? – вынырнул из темноты голос Артура. – Лучше, посиди с нами. У Павла, кажется, есть шампанское.

– Точно, есть. Будешь, Катя?

Но Кате было не до шампанского, она до боли в глазах вглядывалась в окружающую ее темень, надеясь найти так опрометчиво брошенную на песке одежду. Наконец ее ноги наткнулись на нее. Никогда она еще не одевалась с такой скоростью. Даже не застегнувшись, а лишь завернувшись в сарафан, она, словно выпущенный из пушки снаряд, понеслась наверх.

Катя ворвалась в свой номер, заскочила в ванную и глянула на себя в зеркало. Ее глаза выкатывали на щеки и подбородок крупные бусинки слез. Она смыла их водой, вошла в комнату и бросилась на кровать. Жгучий стыд все еще жег лицо, и это жжение усиливалось всякий раз, как только в ее мозгу вновь вспыхивали картинки того, что случилось на берегу. Как мог Артур так себя вести, неужели он не понимал, что она чувствовала в тот момент? И кто такой этот Павел? Внезапно она чуть ли не подскочила от пришедшей к ней мысли. Уж не подстроил ли Артур все это заранее и не пригласил ли Павла посмотреть на это бесплатное представление с ее участием в роли порнозвезды? Зная Артура, не стоит сильно удивляться, если он так и сделал. Он – как же это называется – не сразу вспомнила она – эксгибиционист. Ему нравится все это проделывать прилюдно, чтобы видели все. Будь его воля, он бы созвал целый пляж, а не одного Павла.

Дверь отворилась, и на пороге вырос Артур. Катя попыталась заслониться от него враждебным взглядом, но он совершенно не обратил внимания на этот ее оборонительный редут, и вальяжно прилег рядом с ней.

– Чего убежала?

– Ты еще спрашиваешь?! – от возмущения у Кати даже сперло дыхание. – Я поняла, ты все это подстроил нарочно, пригласил его посмотреть, как мы будем этим заниматься на берегу.

Внезапно она услышала его смех.

– Ты должна радоваться, что доставила удовольствие не только себе и мне, но еще и ему. Ты же слышала, что он сказал? Что давно не встречал женщины, которая так классно трахается!

– Ты просто мерзавец. – ее рука, словно шашка, взвилась вверх и затем опустилась своим клинком на щеку Артура. Звонкий хлопок пощечины, словно выстрел, прокатился по комнате.

Артур схватился за лицо.

– А ты не только классно трахаешься, ты еще и отлично дерешься.

Шашка Кати вновь взлетела вверх, но неожиданно повисла в воздухе, не дойдя буквально несколько миллиметров до цели.

– Но зачем ты так поступаешь? – насыщенным слезами голосом спросила она.

– Послушай, Катя, я не приглашал его. Честное слово, я бы не стал заниматься такой ерундой. Он сам заявился.

– Но ты же его знаешь…

– Конечно, мы же живем в одном номере.

– И ты ему рассказываешь…

– Иногда, когда он об этом уж очень просит.

Стыд снова окрасил щечки Кати революционным красным цветом, хотя темнота не позволяла разглядеть это свечение.

– Я не знаю, что мне делать, – простонала она. – Ты просто подонок, извращенец. Эксгибиционист, – пригвоздила она его недавно вспомненным научным термином.

– Никакой я не эксгибиционист, просто я не вижу ничего страшного, если кто-то видит, как я занимаюсь любовью.

– И тебе нисколечко это не неприятно? – с какой-то странной надеждой на положительный ответ спросила Катя.

– Ты все-таки странная женщина, Катя, – вздохнул Артур. – Иногда мне кажется, что ты уже освободилась от своей заскорузлости, но затем что-то всякий раз происходит и оказывается, что ты полна ею как и прежде, как кадка дождевой водой после ливня.

– Да, прости, но я такая, какая есть.

– Да, нет, ты вовсе не такая, на самом деле ты очень свободная и раскованная, и когда ты забываешь о том, что вся переполнена предрассудками, то даже я удивляюсь твоей раскрепощенности. А потом… Не понимаю, чего ты так сегодня смутилась. Ну, увидел Павел, как мы занимались любовью. Что ж из того, от тебя что-то убыло, ты потеряла в весе или меньше стало денег? Каждый день ты три раза идешь в столовую и там ешь при всех и ничего…

– Тоже мне, сравнил, – презрительно фыркнула Катя, – это совсем разные вещи.